Обернись моим счастьем

Вы когда-нибудь были внутри вулкана, да не просто вулкана, а самого величественного из жемчужин «Ожерелья Дракона» заповедника Регвелл? Когда висишь на веревочном каркасе в пустоте, спускаясь все ниже, отталкиваясь ногами от каменных стен, — ощущение, будто тебя проглотило огромное голодное чудовище. Раз за разом в полной темноте ноги скользят по шершавому камню, и каждый выступ чувствуется даже сквозь подошву крепких ботинок.

От жестких веревок на талии и под ягодицами — кровавые мозоли. За день так устанешь, что даже мазь приготовить сил нет, а предыдущий запас исчез в первые же дни. Несколько суток я еще что-то чувствовала — боль, страх… А потом… Потом не осталось ничего, кроме усталости и желания сделать нужное количество вакцины. Я старалась думать только об одном — сорвать планы негодяев, решивших истребить волков, не жалея стариков и детей, не жалея всего королевства. В сознании все кружилось, часы, а может быть, и дни слились в бешеный круговорот. Эйфория от того, что все получилось, что довелось побывать в жерле вулкана, поутихла, и вот я снова и снова лезу в ненавистные веревки, один вид которых вызывает панику и тошноту. За плечами — рюкзак с материалами, в руках — пробирки, а внизу — жар. Жестокий, мучающий открытые участки кожи, перекрывающий дыхание и…спасающий жизни оборотней. Ради него мы и приехали сюда — создавать вакцину.

Подъемы, спуски, магия — и так от рассвета до заката, но каждый раз, когда я готова разрыдаться от того, что сил не осталось совсем — я слышу его шаги рычание. Мой лев явился, разгоняя всех! Мой лев принес мне еду.

Я прощаю себя за то, что каждый раз, когда его вижу — сердце останавливается и коленки дрожат от счастья. За то, что про себя называю Арктура «мой лев». Я все списываю на усталость и путь к великой цели — сделать достаточное количество вакцины. Потом. Я разберусь со всем этим потом — сейчас я хочу есть. Никакой выпечки — мясо, ароматное, с сумасшедшим запахом, приготовленное здесь же, на костре. Я, рыча, набрасываюсь на еду, а потом все повторяется. Снова и снова. Снова и снова, пока лев не приказывает, перехватывая на полпути и прижимая к себе:

— Хватит, Алекс! Все! На сегодня — хватит! Спи!

Я киваю и проваливаюсь в сон. Здесь, возле вулканов, мне не сняться никакие сны. А может, дело не в них? Не важно. Главное — синие плачущие бабочки больше не тревожат мой покой.

Когда в один прекрасный день я услышала голос Ральфа: «Все. Мы справились», — то просто не поняла, в чем дело. Это так странно, так удивительно… Что значит: «все»? Как всегда, иду к переплетению веревок, начинаю забираться в них, удивляясь, что мне никто не помогает. Меня перехватывают, обнимают, рычат над ухом:

— Алекс, мы справились! Вакцины хватит. Все! Ты понимаешь?! ВСЕ! — Арктур пытался поймать мой взгляд, но я упрямо делала вид, что не замечаю.

— Отпусти меня. Мне надо работать.

— Алекс! Алекс, посмотри на меня!

— Помоги. Подтяни веревки — мне не справиться…

— Алекс… — лев поймал мою голову, и, крепко зажав ее между ладоней, заставил смотреть на него. — Вакцины хватит с лихвой. Мы сделали достаточно — даже с запасом на всякий случай. Тебе больше не надо туда лезть. Если бы тебя можно было бы заменить — я бы нашел людей…да я сам бы туда полез! Но только ты — понимаешь?! Только ты и твоя магия могли это сделать — с живой глиной никто другой бы не договорился. Моэр, к сожалению, слишком стар для таких трюков. Мы все понимаем, как сильно ты устал. Последнее время ты работал на износ, на пределе своих возможностей, но ВСЕ. Понимаешь? ВСЕ ЗАКОНЧИЛОСЬ. Пойми это, пожалуйста. Не пугай меня, Алекс…

Сердце заходится бешеным перестуком. Я осознаю, что это — ПОБЕДА! Победа в борьбе за жизнь оборотней, в борьбе за королевство, а я в объятиях льва и… Что?! В объятиях… льва?!

Сильные теплые руки лежат у меня на плечах, губы вот-вот коснуться моей кожи. Я долго смотрю прямо в зеленые глаза. Они горят! Горят в полутьме пещеры драгоценными изумрудами, ценнее которых нет на всем белом свете. Мне не надо сокровищ! Я отдам «Слезу моря» за один его взгляд…. Жадный, зеленый, звериный! Милый, львиный, родной, настолько манящий, что дрожь пробирает до самых костей и хочется….

Золотая копна волос склоняется надо мной, медленно-медленно, словно находясь под каким-то мощным заклятием, я запускаю в это вьющееся золото обе руки. Жесткие пряди скользят по ладоням, от мозолей практически полностью потерявших чувствительность — но все равно это было волшебно. Дрожь. Жар. И… возбуждение. Вот это, оказывается, как… Бывает…

Рука Арктура скользит по талии, крепче и сильнее прижимая к себе, но в то же время чему-то сопротивляясь. Он… Сопротивляется. Старается отстраниться, остановить себя — я это чувствую. От этого почему-то больно, но он все же проигрывает, и я замираю, потому что больше всего на свете хочу податься вперед, хочу…

Это сумасшествие длится и длится. Поцелуй — сладкий, долгожданный, отчаянный. Дыхания уже нет, голова кружится, я закрываю глаза — и слышу довольный рык, чувствую его упрямые губы…