Оберон - 24. Часть вторая.

Утром я проснулся, сел и откинул шлем. Увидел Катю с каким-то парнем. А, это же Неждан.

- Тебя ждёт Микула, - сказал Неждан, - пошли!

Я вышел за посыльным. На улице Неждан показал мне на наблюдательную вышку и ушёл.

Я полез наверх. Микула стоял там, внимательно вглядываясь вдаль. Я тоже посмотрел: чёрный лес, иногда разбавленный зелёными пятнами елей, всё в чистом снегу. Нигде ни дымка, ни движения.

- А, явился… - сделал вид, что только меня увидел, Микула.

- Я говорил, что быть беде. Ты обнажил оружие на друга, чуть не порубил, всё из-за бабы. Что, не мог сам её взять? Мальчишка ты сопливый, а не муж.

Я молчал. Что я мог ответить? Какую честь мог порушить Вольха, когда мы с Катей каждый вечер…

Непонятно всё это.

- Потом, что за детские выходки? Ну, изменила тебе жена, что, надо бежать в лес? В результате, волки чуть не загрызли дружинника, выбыл человек из строя надолго. Ты теперь тоже не воин, ходишь, как в воду опущенный.

- А вы бы что сделали? – вякнул я.

- Я?! – подумал Микула, - Зарубил бы подлеца, потом неверную. Вообще-то её в другом месте побили бы камнями за такие дела, если была бы тебе венчаной женой.

- Я понял, - сказал я, - мы уходим, - я повернулся к люку, и стал спускаться.

- Стой! – крикнул мне Микула, - я ещё не всё сказал!

- Я не ваш слуга! – буркнул я.

- Горе с этими бояричами! – вздохнул Микула, и полез за мной. Возле вышки уже стояла Катя, облачённая в скафандр.

- Ребята, послушайте меня! – обнял нас за плечи Микула, - Ваши пленные рассказали страшные вести. На нас готовится нападение. Их столько, что мы не выстоим, надо срочно слать гонцов к Князю. Лучше вас с этим не справится никто. Выручайте, братцы! Отвезите послание и оставайтесь дома! Дам вам четырёх лучших лошадей, вы же любите их? Вы самые лучшие наездники, как мне доложили. Соглашайтесь! Помиритесь, хоть на время, потом подерётесь! Когда всё закончится.

Я упорно не смотрел на Катю.

- Нам, наверно, надо сходить, помолиться, - неуверенно сказал я.

- Помолитесь, - согласился Микула, - где вы хотите молиться? На нашем Капище? Вас проводят.

- Нет, не там, - мотнул я головой, - здесь, в лесу, есть тайное место, капище Хозяйки домашнего очага. Вот там нам надо помолиться.

- Вон оно что, - протянул Микула, - очиститься хотите. Ну что же, не буду препятствовать.

Я пошёл собираться.

- Ты хочешь их бросить? – догнала меня Катя. Я не ответил. Что они для меня сделали, чтобы я помогал им? Причинили мне только горе! Подождут нас, да отправят других гонцов! Делов-то!

Я собрал свой рюкзак, Катя, видя, что я не собираюсь её уговаривать, или отступать от своего решения, собрала свой.

Я пошёл на выход, ни с кем не прощаясь. Все они любили не меня, а Катю. Вон, кричат:

- Лада, вы куда? Скоро вернётесь? Приходи скорей!

Мне стало противно, я невольно ускорил шаг.

- Тоник, позволь тебе всё объяснить! – просила меня Катя, поспешая за мной.

Я не останавливался.

- Я никуда не пойду, пока ты не выслушаешь меня!

«Ну и оставайся!», - подумал я. Через некоторое время Катя догнала меня, уже не пытаясь заговорить. Молча, дошли мы до избушки, прошли через неё, и вышли к «Мальчику». Как хорошо, что нас не забросило куда-нибудь в другой мир!

Как тягостно было на этот раз возвращение! Мы угрюмо молчали, не глядя друг на друга.

Приехав, прошли шлюз, переоделись, встретились в кают-компании. Катя заказала обед, поставила передо мной тарелку. Я не двигался, глядя на полку с Хранительницей.

- Тоник, нам надо вернуться. Иначе всё будет зря, всё твоё горе будет напрасно.

«Зачем?», - спросил я её взглядом.

- Ну… - замялась Катя, - давай, ты успокоишься немного, и я тебе всё-всё расскажу! Я старалась оградить тебя от всего этого, но этот дурак Вольха всё испортил. На самом же деле я тебе одному верна. Я только тебя люблю.

Я смотрел на Катю, а в глазах темнело, в груди что-то оборвалось. Я подумал, что, ещё раз такое случится, и Катя больше ничего не будет для меня значить.

Катя поймала моё падающее тело, повела куда-то.

- Тебе надо в родовую камеру, да и мне, тоже.

Она сама раздела меня, помыла и уложила в капсулу, где я благополучно заснул.

Когда проснулся, почувствовал себя куда лучше, к тому же появился зверский голод.

Я оделся, прошёл в кают-компанию. Там уже накрывала на стол Катя.

- Тебе уже лучше? – спросила она меня. Я промолчал, усаживаясь за стол и принимаясь за еду.

Когда я всё съел. Катя сказала:

- Вот тебе больно. А мне не больно? Ты только переживаешь, а мне приходится делать это!

- Что «это»? – спросил я.

- Ты же сам знаешь, меня такой сделали. Я должна выносить генный материал, сдавать его в родовую камеру.

- Это как? – удивился я.

- Понимаешь, у меня два входа… - Катя покраснела и опустила глаза, - Один только для тебя, он нормальный, другой, с хранилищами для сбора, э-э, генного материала. Я нахожу нужный объект, и беру у него образцы… - мне показалось, что Катя сейчас заплачет, но не мог её пожалеть, услышав столь жуткую правду.