Обещаю тебя не любить

Лавроненко и правда был шикарен, но я слишком хорошо понимала, что это не мой человек. Мы друзья, и нам вместе хорошо, а что-то менять никто из нас не собирался. Только на публику.

С последней как раз все обстояло как нельзя лучше. Ни в офисе, ни даже у мамы Алексея не осталось сомнений, что между нами все серьезно. Капитолина Сергеевна периодически звала нас на ужин. Уже без множества других скучных и чопорных гостей, только мы втроем, и в такие вечера скрыться от ее внимания и дотошных вопросов было очень сложно. Но и она поверила и, кажется, даже немного расположилась ко мне.

– Заедем к маме? – спросил в один из вечеров мужчина, когда мы вышли из офиса. – Она звонила днем, жаловалась на давление. Хочу убедиться, что с ней все в порядке. Все-таки возраст.

– Конечно, – мне нравилось видеть с его стороны такую заботу к матери. Это о многом говорило, снова и снова убеждая меня в том, что с выбором друга я не ошиблась.

Мы заехали в супермаркет, накупив продуктов, явно больше, чем Капитолина Сергеевна могла одолеть за целую неделю. Окинув задумчивым взглядом тележку с уже оплаченным товаром, Леша усмехнулся и развел руками.

– Ну, ничего, зато я буду спокоен, что ей не придется идти в магазин самой и носить тяжести. Да и сами поужинаем, чтобы дома не заморачиваться с готовкой.

Я всю дорогу просидела в интернете, выискивая подходящие рецепты, которые подошли бы сегодня. Отвлеклась от всего остального. Лучше бы по сторонам смотрела! Тогда наверняка бы заметила припаркованную неподалеку от подъезда матери Алексея знакомую машину. Но мы туда даже не посмотрели. И я слишком поздно поняла, что сегодня Капитолина Сергеевна не одна, а ее гость – последний человек на свете, которого бы я хотела видеть.

Мое бедное сердце тут же ринулось наружу. И коленки затряслись, как у студентки-первокурсницы перед экзаменом, к которому она не готова. Игнорируя ледяной взгляд Измайлова, обращенный на нас, я поспешила вслед за Капитолиной Сергеевной на кухню – помочь разобрать сумки. Не самое желанное общество, но все же лучше, чем видеть мужчину, причинившего мне столько боли.

– Как вы себя чувствуете? Леша сказал, давление было днем.

Женщина поджала губы.

– В моем возрасте, если все хорошо и ничего не болит, – значит, ты мертв. А я пока жива. Поэтому не надо делать проблему из неизбежных вещей. Расскажи лучше, как ваши дела? Новости есть какие-то?

Под новостями не очень завуалированно скрывался вопрос, не отнесли ли мы с Алексеем заявление в ЗАГС. Она уже не раз намекала, что жить с девушкой во грехе – совсем не то самое лучшее, чего бы ей хотелось для единственного сына. Не давила правда, как и не выказывала открытой неприязни в мой адрес.

– Мы вам первой расскажем, если будут новости, – я растянула губы в улыбке. – Давайте, помогу с ужином?

– Ты же знаешь, я не люблю, когда на кухне, кроме меня, еще кто-то. Привыкла сама тут хозяйничать. Отдохните пока, я позову тебя, если нужна будет помощь.

Ага, как же, позовет. Подбирая по дороге сюда рецепты, я была уверена, что буду готовить одна, раз женщине нездоровится. А теперь оказалось, что она вполне в приличной форме. А мне надо возвращаться в комнату, там где… Он. И не сойти с ума при этом.

Лавроненко перехватил меня в коридоре. Спросил, косясь на закрытую дверь гостиной.

– Ты в порядке?

Я помотала головой.

– Давай уедем, Леш. Пожалуйста. Я не хочу его видеть. Тем более, твоей маме уже лучше.

– Ты серьезно? Марин, побег – это не решение. Или хочешь показать ему, что все еще не можешь без него обходиться?

– Но я и правда не могу, – пролепетала я в ответ непослушными губами. Признаваться было стыдно. Но кому, как не Лавроненко? Он, кажется, и сам слишком хорошо уже изучил меня, чтобы это понять.

– Допустим, – мужчина склонился надо мной, чуть сжимая плечи. – Но ему-то необязательно об этом знать. Пусть помучается, это полезно.

– Помучается? Думаешь? – мысль о том, что я могу доставить Роману боль, неожиданно оказалась приятной. Никогда прежде не замечала за собой садистских наклонностей, но теперь хотелось заставить его испытать хотя бы часть тех чувств, что терзали меня все последние дни. Ну и пусть у него уже другая женщина, чувство собственности-то никто не отменял. Увидит, как мне хорошо без него, – все равно не обрадуется. А если еще и поймет, что без него лучше, чем было с ним: какой мужчина вынесет это без потерь? Уж точно не такой самоуверенный тип, как Измайлов.

– Предлагаешь разыграть перед ним страстную любовь? – я плохо представляла, как именно это сделать в присутствии матери Алексея, которую совершенно не хотелось обманывать. Но когда еще выпадет такой шанс?

Однако мужчина покачал головой.

– Недосказанное порой заводит намного сильнее, чем очевидное.

– Еще раз – и не так сложно, – вот только философские загадки мне сейчас не хватало разгадывать! И так нервы на пределе.

Он усмехнулся.