Обещана дракону, или Счастье по договору

— О, Духи, можно было сделать и так? — делано расстроился герцог. Пришлось легонько толкнуть его в бок. ГримГайл тихо засмеялся. — Вам не кажется, что я заслужил кое-что еще помимо вашей благодарности?

— Горячую благодарность?

— Очень горячую благодарность, — голос ГримГайла прозвучал безумно хищно. Герцог приобнял меня за талию и прямо-таки придвинул к себе. — Полагаю, она может найти свое выражение в поцелуе.

— Вообще-то, ради этой поездки я перед вашей мамой спектакль разыгрывала, — возмутилась я, тщетно пытаясь отстраниться от герцога. — Напомните мне, никогда и ни за что не говорить вам больше «спасибо»! Теперь же давайте сойдемся на том, что моя признательность была всего лишь данью воспитанию.

— Нет, нет, — ГримГайл прикоснулся губами к моим волосам, по моему телу побежали мурашки, а я впервые подумала о том, какие у герцога горячие руки. Жар его ладони, казалось, прожигал мое платье насквозь. — Ни о каких уступках не может быть и речи — я требую свой поцелуй.

Ощутимый толчок ГримГайлу под ребра никаких плодов не принес — его объятия становились только крепче, поэтому я вздохнула и зло прошипела:

— Вы же не отстанете, нет?

— Как вы проницательны.

— Хорошо! Но чтобы никто не видел. Проводите меня к карете.

ГримГайл мгновенно поднялся с дерева, и подал мне руку, предлагая на нее опереться. Уже встав, я неудачно наступила на сухую ветку, и когда она преломилась, споткнулась. Герцог любезно поддержал меня.

— Осторожнее, — тон его был на редкость мил. Наверное, в ожидании поцелуя. Отвечать я не стала, быстро идя впереди герцога и возмущенно посапывая, как испуганный ежик. Мы остановились за каретой, и я воровато огляделась.

— Вообще-то мы будущие муж и жена, — напомнил герцог, с любопытством наблюдая за моими шпионскими ужимками.

— И не говорите, — огрызнулась я. — Как вспомню, так вздрогну.

— Чувствую себя мальчишкой, — посетовал ГримГайл, с трудом сдерживая смех. — За каретой, с красивой девушкой…

— Глаза закройте, — перебивая его жалобы, скомандовала я.

Герцог вздохнул, но послушно зажмурился. Я, пользуясь моментом, рассматривала его лицо — темные брови нахмурены в тщетной попытке придать себе серьезный вид, и мне с трудом удалось удержаться от желания провести по ним пальцем; уголки четко очерченных твердых губ приподняты, но и так было понятно, что ГримГайла вся эта ситуация ужасно веселит. Мне же было не до смеха — жар опалял щеки, как только я представляла, что сама поцелую этого красивого мужчину, к которому до сих пор не поняла, как отношусь. В душе моей царило уже привычное раздражение, но отчего-то, присутствовало еще и не дававшее мне покоя восхищение.

«Это невозможно», разозлилась я, встала на цыпочки и быстро чмокнула герцога в заросшую темной щетиной щеку. ГримГайл открыл глаза и недовольно воскликнул.

— Это все?!

— Это моя самая горячая благодарность, — отрезала я и быстро забралась в карету, боясь, что герцог меня схватит и поцелует насильно.

Самое странное, что противореча своим же поступкам, уже всматриваясь в темноту кареты, я безумно злилась, что ГримГайл этого не сделал.

Следующие два дня пути я старалась наедине с ГримГайлом не оставаться. Первой успевала поесть, причем садилась всегда в окружении стражников, а проводить к повозке просила Лафонета. Герцог не возражал, только взгляд его иногда вспыхивал алым пламенем, но в такие моменты я отворачивалась и спешила скрыться в карете.

В полдень четвертого дня пути наша процессия ступила на лесную опушку. День выдался жарким, и лошади, да и люди тоже, были рады спрятаться под тенью деревьев.

Лес был густой и темный. Плотные кроны вековых деревьев сплетались в вышине и не пропускали лучи солнца вниз. Ковер из полусгнившей листвы, и это не смотря на разгар лета, укрывал землю и пружинил при каждом шаге. Никакой тропинки не было — сплетенные ветви деревьев преграждали нам путь. Карету пришлось отправить обратно — мои вещи привязали к лошадям, а сама я села на лошадь герцога, которую он вел под уздцы, прорубая мечом дорогу. Через пару часов тернистого пути мы выбрались к небольшому оврагу, по кромке которого можно было более или менее спокойно продвигаться.

— Вы обещали рассказать о эгидах, — скромно напомнила я, когда молчание между мной и герцогом стало вовсе гнетущим.

— Разве? — хмыкнул ГримГайл. — Насколько мне помнится, смысл нашего разговора был несколько другой.

— Тем не менее. Вы же не раз там были, что самое интересное в их культуре, обычаях?

ГримГайл недолго поразмышлял.

— Пожалуй, вам стоит знать о том, что эгиды совершенно не уважают женщин.

— Что-то подобное я и предполагала, — мне вспомнился пантеон богов.

— Вряд ли. Женщины в их государстве даже хуже скота — просто существо, рожающее детей. Несчастных продают, меняют, дарят, убивают, они содержатся в нечеловеческих условиях, не видят своих детей…

— Как это отвратительно, — не вытерпела я. — Именно из-за этого вы хотите пойти на эгидов войной? Освободить женщин?

ГримГайл грустно покачал головой.