Обещание

А я глаза закрыл
и головой мотаю,
но все равно зеленый весь от страха.
Я, между прочим, умереть могу.

Так вот зачем
меня ты, боже, лупишь:
ему приспичило, ему приятней,
когда я сам, как голая скворечня,
как будто муравейник раскурочен,
иль как жевачка липну к утюгу.

Естественно, что так оно и нужно.
По-видимому, это даже лестно.
Но я чего-то не пойму:
в поту,
в пальто,
в постели,
на ветру
(мне в самом деле это интересно) —
окрепший, взрослый, маленький, умерший —
хотя бы раз я нравился – Ему?

5. * * *

Как писал граф Яков Вилимович Брюс, знаменитый колдун и чернокнижник:

«Отрок, родившийся в этот срок, – гневлив, суетен, боязлив, по-женски непостоянен. Способен тайно лгать и отличается позорной неправедностью. Сердце исполнено яда, но лишен коварства. Чужую жизнь не бережет, на свою скуп. Кроме того, многих соблазнит и при этом Бога не убоится».

Все это про меня. Но меня это не умиляет.
Чего уж там напихали в наш внутренний мешок
при рожденье —
не наше дело.
Ни развязать его, ни вытряхнуть – мы не можем.
И все-таки человек должен совершать нечеловеческие
усилия.

(Но подробнее – об этом – я расскажу вам
в своих будущих стихотворениях.
А пока – )

6.

Любые отношения – это своего рода реабилитация.

Это, в некоторой степени, уговор двух людей (ну от силы трех), что они будут поддерживать друг друга, не дадут пропасть на грани гудящей пустоты или распада.

Впрочем, Оля тоже хороша. Я ей диктую по телефону: «Окрепший, взрослый, маленький, умерший», – а она говорит: Ну что – опять про бедного срулика?

О господи,
чего еще не знаю
о смерти я
(да ничего не знаю),
но если хоть чего-то стою я
(а хоть чего-нибудь я все-тки стою)

[Гандлевский, Кочнев, Руднев, Морев, я] —

пожалуйста, любимая, родная,
единственная, смертная, живая,
из всех, из нас,
любая смерть, любая,
но только не твоя.

7.

И последнее. Мне – снится сон.

Я – Лев Толстой и еду в метро. Все сидят.

Бесы крутят меня, а Оли рядом нет.

Чувствуя, что силы покидают меня, хватаясь за поручень, я кричу: «Ну как же вам не стыдно. Вы же видите: я – один.

Я не могу стоять.

Я – люблю ее».

Все подымаются.

ЭССЕ И ВЫБРАННЫЕ СТИХОТВОРЕНИЯ

Я потому себе так много позволяю,

что по-другому не могу.

Из одного стихотворенья

1

Я помню: в детстве у меня была игра.

Так – гуляя по даче или по пути на озеро – я представлял себе, что некто, кто больше и лучше меня, хочет узнать мое имя, но почему-то боится.

Тогда (вот она, детская логика) – следуя прямо за мной, он начинает перебирать имена: «Миша, Коля, Петя» (я все как будто не слышу) – и наконец: «Дима». Я оборачиваюсь.

Какие странные порывы внезапных чувств бывают у некоторых субъектов!

2