Обещание

Шествіе открывали глашатаи. Время отъ времени они останавливались, трубили въ трубы и громко объявляли королевскій указъ, въ силу котораго вассалы короля призывались на войну съ маврами, а города и свободныя селенія приглашались пропускать войска и оказывать имъ содйствіе.

За нный слдовали величавые герольды въ своихъ шелковыхъ одяніяхъ, съ гербами, расшитыми золотомъ и цвтными шелками, въ беретахъ, украшенныхъ яркими перьями.

Затмъ халъ на гндомъ жеребц первый оруженосецъ графскаго дома, вооруженный съ головы до ногъ, и держалъ въ рукахъ знамя своего властелина, съ его девизами и гербомъ. У его лваго стремени шелъ исполнитель правосудія — въ красномъ съ чернымъ.

Оруженосцу предшествовало около двадцати тхъ знаменитыхъ трубачей, которыхъ такъ превозносятъ наши королевскія хроники за невроятную силу легкихъ.

Когда оглушительный и рзкій звукъ трубъ пересталъ спорить съ втромъ, послышался глухой, мрный и однообразный гулъ. То двигалась нхота, вооруженная длинными пиками и снабженная крпкими кожаными щитами. За нею вскор появились двигатели военныхъ машинъ, со своими желзными орудіями и деревянными башнями, дале — мелкая прислуга, состоящая при вьючныхъ лошадяхъ.

Потомъ пронеслись большими отрядами латники крпостного гарнизона въ облак пыли, которую подымали копыта ихъ лошадей. Ихъ желзныя латы бросали яркія искры; ихъ копья составляли цлый лсъ.

Наконецъ, предшествуемый литаврщиками на великолпныхъ мулахъ, убранныхъ чепраками и кистями, окруженный своими пажами, разодтыми въ богатыя шелковыя одежды, и сопровождаемый оруженосцами своей свиты, показался графъ.

При вид его толпа разразилась громкими привтственными криками. Эти возгласы заглушили крикъ женщины, которая упала, точно сраженная молніей, на руки людей, поспшившихъ къ ней на помощь. То была Маргарита, узнавшая своего таинственнаго возлюбленнаго въ неприступномъ и великолпномъ граф Гомарскомъ, одномъ изъ самыхъ знатныхъ и могущественныхъ вассаловъ кастильской короны.

III

Покинувъ Кордову, войско донъ Фернандо достигло мало по малу Севильи, хотя не безъ борьбы. Ему пришлось выдержать нсколько битвъ по дорог, и только овладвши знаменитымъ Гуадаирскимъ замкомъ, королевскія войска очутились въ виду неврнаго города.

Неподвижный, блдный и ужасный графъ Гомарскій сидлъ въ своей палатк, опираясь на рукоять своего меча и устремивши глаза въ пространство съ тмъ неопредленнымъ выраженіемъ, которое замчается у людей, смотрящихъ въ одну точку и не видящихъ ничего, что ихъ окружаетъ.

Около него стоялъ старйшій изъ его оруженосцевъ, единственный человкъ, который осмливался подступиться къ нему во время припадковъ его черной хандры, не навлекая гнва на свою голову.

— Что съ вами, сеньоръ? — говорилъ онъ. Какая скорбь васъ томитъ и сндаетъ? Печальный идете вы на битву и печальный возвращаетесь назадъ, даже посл побды. Когда вс воины спятъ, утомленные дневными трудами, я слышу, какъ вы тоскливо вздыхаете; а если подойду къ вашей постели, то вижу, какъ вы стараетесь побороть что-то невидимое, что мучаетъ васъ. Вы просыпаетесь, открываете глаза, но вашъ ужасъ не разсевается. Что съ вами, сеньоръ? скажите мн. Если это секретъ, я съумю хранить его въ моей памяти, какъ въ могил.

Казалось, что графъ не слушалъ оруженосца; тмъ не мене, когда прошло нсколько времени, онъ мало по малу вышелъ изъ своей неподвижности, какъ будто слова. только теперь дошли отъ его слуха къ сознанію, и, ласково приближая къ себ оруженосца, сказалъ серьезнымъ и медленнымъ голосомъ:

— Я страшно мучился, но молчалъ. Я думалъ, что страдаю по милости пустой фантазіи, и до сихъ поръ стыдился говорить объ этомъ; но нтъ — то, что со мной происходитъ, не есть фантазія. Должно быть, я нахожусь подъ вліяніемъ какого-нибудь страганаго проклятія. Или небо или адъ хотятъ чего-то отъ меня и добиваются этого сверхъестественными средствами. Помнишь тотъ день, когда мы встртились съ маврами въ Тріанскомъ Альхараф? Насъ было немного; схватка была ужасна, и я чуть не погибъ. Ты видлъ, какъ въ самый разгаръ битвы ранили моего коня, и, ослпленный яростью, онъ бросился прямо къ сильнйшему отряду мавританскаго воиска. Я напрасно старался его удержать; поводъ выскользнулъ у меня изъ рукъ, и взбшенное животное несло меня на врную сыерть. Мавры уже сомкнули свои ряды и приготовились встртить меня пиками; цлая туча стрлъ свистла вокругъ меня; конь былъ уже въ нсколькихъ шагахъ отъ желзной стны, о которую мы оба должны были разбиться, какъ вдругъ… поврь — мн это не почудилось — я увидлъ руку, которая схватила узду, остановила коня съ сверхъестественной силой, повернула его къ рядамъ моихъ солдатъ и точно чудомъ спасла меня.