Обещание

Вся влага с пальто и одежды пропала, и я не чувствовал ничего, кроме лишь небольших камушков во мху, впившихся и зудящих на коже. Спина же почти горела от близости конячьего бока, пусть и непрямой. Ещё чуть-чуть, и я бы вовсе начал потеть, но этого, к счастью, не произошло.

Почувствовав движение, Лучик тоже проснулся и, смешно барахтаясь не без моей помощи, перевернулся на живот, откуда смог встать на ноги.

— Не отлежал себе ничего? — Ответа снова никакого, хотя сомнения насчёт его разумности меня всё ещё грызли.

Встав на ноги, я почесался, немного размялся, покрутил позвоночником до характерного хруста и, наконец, проснулся. Осмотревшись вокруг, я заметил неподалёку дорогу и понял, что на самом деле отошёл от неё не так уж и далеко. Впрочем, ни ворот, ни стены в зоне видимости не было. Пробежали-то мы вчера всего несколько минут. Но это значило ещё и то, что возможные соглядатаи либо меня не нашли, либо ещё не вышли на поиски. Ко второму варианту я склонялся больше; искать следы в дождь, да ещё и ночью — паршивая идея. К тому же, кругом много луж, как я мог убедиться, вступив в одну из них, и они эти следы эффективно скроют.

У меня даже появилась мысль переждать здесь, прячась, а после податься куда-нибудь против движения солнца. Но это, конечно, только мысли. Лучше будет идти по дороге, зная, что она рано или поздно приведёт меня в город или деревню, а не надеяться наткнуться на них случайно.

Впрочем, кроме луж, из одной из которых решил попить Лучик, я обнаружил в лесу небольшие заросли земляники со спелыми маленькими ягодами. Где-то даже попадалась мелкая клубника, и я с удовольствием её ел. После дождя вкус ягод, казалось, стал ещё более насыщенным, а аромат — почти дурманящим.

Ягоды же стали одной из причин, почему я решил идти параллельно дороге. Второй оказались другие путники, идущие навстречу. Они не видели меня, а я не попадался на глаза им. Все счастливы.

Вскоре я вышел из леса на небольшой луг, где сытый от ягод, решил залезть на коня и дать небольшой перерыв ногам. Всё-таки с утра прошло не меньше четырёх часов. Лучик решил не вредничать, и я, сначала запрыгнув животом, перевернулся и перекинул ногу, едва не задев кроссовкой шею. Повезло, что он оказался не самым высоким конём, а иначе не запрыгнул бы ещё в стойле, и сейчас, возможно, был бы застрелен, зарезан или, что ещё хуже, заключён.

Ещё через какое-то время снова начался небольшой лесок, правда, в нём встречались какие-то чудные деревья. Такие я не встретил бы в наших Земных лесах, будь то самая глухая тайга или тропические джунгли. А росли здесь странные деревья с рыжей корой, которая чем-то напоминала мягкую губку; деревья с невообразимо гибкими и, кажется, живыми ветками, к которым я не осмелился подходить слишком близко. Они заставляли крону менять свою форму почти без остановки и без ветра. А в самом конце этой странной рощи, будто бы выращенной искусственно, росли на вид обычные деревья с истекающей будто бы люминесцентной смолой. Её, видимо, собирали, о чём говорили стареющие с каждым сантиметром бороздки над самыми свежими порезами. Но не это главное. В воздухе стоял кисловатый запах, будто бы концентрированного уксуса. Из-за этого даже стоять рядом с деревьями мне не хотелось, не то, что руками лезть, хотя исследовательский интерес всё-таки взял верх, и я, на минуту спрыгнув с коня, кинул в смолу горсть земли. Она сначала никакой реакции не показала, но неожиданно зашипела и даже задымилась. Лучик от этого даже недовольно заржал, и я поспешил удалиться от странных деревьев.

Прошло ещё сколько-то времени.

Как однажды сказал классик, смеркалось. Появился прохладный ветер, да и вообще стало как-то зябко, хотя дождя я не ждал — небосклон на поверку оказался до стерильности чистым даже от маленьких облачков.

К счастью, я набрёл на небольшую низменность, похожую на кратер, всего в метр глубиной, где обнаружил небольшое же кострище. Деревья были лишь с другой стороны дороги, но я осмелился сбегать туда и за раз принёс хвороста столько, что хватит на всю ночь. В общем-то, она к моему прибытию почти и наступила.

Сложив новое кострище и подложив под шалашик немного берёзовой коры, я достал обнаруженные недавно каминные длинные спички. Жаль, только, что почти все мне пришлось выкинуть, так как они не просто безнадёжно отсырели, а превратились в кашу, чудом не задевшую несколько сухих соседок.

Лучик, подойдя ближе к костру, сложил ноги и стал греть бок, на котором давеча лежал. Подтянувшись, я смахнул с него грязь и произнёс:

— До чего же мы с тобой грязнули. — Без ответа. — Потерпишь?

А потом я вспомнил, откуда у меня взялись спички. Видимо, в последней попытке разжечь камин, я положил их в эти самые серые джинсы и благополучно забыл про их существование. К ним я нашёл в карманах ещё немного мелочи — рубли, копейки, ничего, на что можно было бы купить что-то стоящее. Сначала думал выбросить их, но потом передумал. Авось, пригодятся?