Обещание Гарпии

– Я не могу умереть. Ничто – рождённое однажды – умереть уже не может. Но вскоре – магия во мне – иссякнет, и вы – перестанете слышать – мой голос. Слишком глубокие – раны. Будьте осторожны – больше я не смогу – помогать вам. Вас ищет змей. Он пришёл из Теневых миров. Фазаноль приманил его. Я его ранил, но он быстро залечивает раны – он может появиться отовсюду – берегитесь.

– Можно как-то уничтожить змея? – быстро спросил Филат.

– Трудно. Разве что – он столкнётся с кем-то – равным по силе.

Голос Албыча затихал. Монеты слов раскатывались всё тише, словно падая на тряпку. Еве и Филату приходилось вслушиваться, и всё равно они пропускали часть слов.

– Вас же можно починить! – сказал Филат.

– Хотите – помочь мне – найдите мою душу. Восклицательный знак. Мольба. Тогда я помогу – тебе – найти твою маму – Филат.

Стожар схватил его за уцелевшую руку. Один из пальцев голема сломался. В руке у Филата осталась крошащаяся красная глина.

– Ты знаешь, где она?

– Она там – где баранец. Думаю – она – нашла его – но не может вывести. Слишком много – иллюзий – невозможно найти дорогу – возможно, я смог бы помочь – вернись ко мне душа. С ней – я начинаю – пламенеть – и могу гораздо больше. Ты поможешь мне – это вопрос.

– Я помогу тебе. Это ответ, – сказал стожар.

Албыч не отозвался. Его ледяной контур погас и начал быстро таять. Сделался рыхлым и влажным, как снеговик в оттепель. Лишь крошечная голубоватая искорка продолжала пульсировать в мокром расползающемся снегу и, кажется, не собиралась гаснуть. В разбитое окно задувал ветер – насвистывал как на флейте. Покачивалась паутина на потолке в том месте, где прежде прятался летающий глаз.

Ева сгребла в руку котошмеля и сжала пальцы. Котошмель недовольно царапался, кусался, но жало в ход не пускал. От него исходили волны жизни и тепла, и не было так страшно.

– Албыч умер? – спросила Ева.

– Он же сказал тебе: «Однажды рождённое не может умереть». Это базовая истина для всего сущего. И потом: он не человек, а голем! Им-то вообще бояться нечего.

Ева с сомнением покосилась на глину и воду.

– Големы даже утонуть не могут, – продолжал стожар. – Самое скверное, что может случиться с големом, – он будет идти по дну, пока не выберется на сушу. Лет триста назад затонул корабль, который вёз големов из Европы в Южную Америку. Так до сих пор на сушу големы выползают – вполне себе живёхонькие, разве что водорослями обросли. Причём на разные континенты выползают – кто в Африке, кто в Северной Америке… Одного в Исландию занесло… Такая вот стожарская быль!

Ева зачерпнула ладонью глины.

– Глину не бери! – распорядился стожар. – Глину мы отыщем! А вот льда возьми немного… Вон там несколько кристаллов не растаяли!

– Думаешь, понадобится?

– Конечно! Если найдём душу – всё прекрасно оживим! Погоди, якорный бабай, не отвлекай! Надо его спрятать!

Филат, немного поразмыслив, принялся носиться вокруг Албыча и подобранной тут же щепочкой чертить на грязном полу руны. Когда последняя руна была готова, руны разом вспыхнули и между ними пробежал тонкий голубоватый луч. Голем исчез.

Стожар удовлетворённо кивнул и спрятал щепочку в карман:

– Знаешь стожарскую поговорку? Лучший замочек – это гора Эверест, поставленная над копилкой ребёнка-мага… Даже если Осьмиглаз явится сюда со всеми своими глазами, он ничего не разглядит. Нужно будет повторить всё те же руны в тех же местах. И той же щепкой, которая у меня в кармане.

Глава 11 Домовой Еремеич

«…Между Волгой и Танаисом у самарских племён водится знаменитое овцевидное растение баранец – иные неправильно пишут «борамец», – кора которого походит на овечью шкуру; это руно тщательно снимают, и знатные люди обыкновенно подбивают себе им платья и рукавицы, дабы было теплее. Оно обладает такою способностью сушить и согревать, что высушивает всю траву вокруг себя, прежде чем завянет, почему некоторые, плохо осведомлённые, предполагали, что оно обладает разумом и питается близ находящеюся травою».

Якоб Рейтенфельс

Всю обратную дорогу Филат был мрачен и о чём-то размышлял. Шли они вдоль насыпи. Филат поднимал с земли мелкие камешки и, щёлкая их ногтем, ускорял взглядом. Поначалу Ева не относилась к этому серьёзно, но лишь пока не увидела, как один из камешков насквозь пробил дорожный знак.

– Может, ты успокоишься? – спросила Ева.