Обещание Гарпии

– Откуда ты знаешь? Да, Окипета… Послушала бы ты Аэллу: «Ох ты гой еси, Настасья королевична! Ты верни нам сестрицу нашу заблудшую! Разорвём мы её на клочья малые, оплачем слезами горючими!» Дальше упрощу для ясности: «Мы переживаем. Обычно она никогда так надолго не исчезала. Лишь однажды, когда влюбилась в Синдбада-морехода, а он оказался таким негодяем… Она потратила все наши сбережения, стреляла в него из плазменной трубы неснимаемым сглазом… знаете пустыню Сахару?.. какой там был хороший сад! Синдбад чудом выжил и сбежал в чудный город Багдад… Али-Баба был немного лучше, но и тот сбежал от Окипеты в чудный город Багдад! В общем, все в финале сбежали в Багдад. А Багдад, надо сказать, крышуют очень серьёзные джинны, и соваться туда опасно».

– А Пламмель? – спросила Ева.

Настасья куснула нижнюю губу. Уставилась на Еву, а потом, мгновенно сообразив, откуда может дуть ветер, повернулась к Филату:

– Это ты ей про Пламмеля сказал?.. Да, настоящая женщина – как угон трамвая. Вечно ездит по кругу. Окипета была влюблена в Пламмеля. Он её бросил. Потом кто-то попытался взломать защитный купол гарпий… А Окипета знала, что руно нужно Фазанолю, а посылает он обычно Пламмеля! Неизвестно, что пришло ей в голову… Может, хотела отомстить, а может – вернуть Пламмеля… И вот, таясь от всех, она подменила руно и унесла его с собой, пока мы сидели в засаде!

– И Албыч ночью взял не то руно! – воскликнула Ева.

– Это была идея очень среднего масштаба! Но всё же руно уцелело, и знала об этом только Окипета. И Подарга ещё знала, потому что утром Окипета попросила её отвезти к трактиру Колотило сумку.

– Значит, в такси была Подарга! Мы правильно определили!

– Да, Подарга! Окипета не хотела сама лететь с сумкой, чтобы не привлекать внимания. У трактира они встретились. Окипета взяла у Подарги сумку, исчезла за дверью, и из трактира она больше не выходила.

– Гарпии её не искали?

– Искали! Всё в трактире разнесли. Циклопы выпишутся из больницы только к концу недели.

– А Колотило как?

– Вначале разрядил в гарпий два сглаздамата, а когда приехали магзели, он сглаздаматы выбросил, протёр приклады проспиртованной салфеткой и притворился потерпевшим… Короче, утверждает, будто понятия не имеет, где Окипета. И я ему верю… Ну, на этот раз.

– А зачем тогда она приехала в трактир? – спросила Ева и тотчас вспомнила про окно в комнатке Колотило. Жестяной козырёк и молодые деревья с редкой листвой сразу за ним.

– Теневые миры! Окно! – охнула она.

– Точно! Окипета знала про выход в Теневые миры из комнатки Колотило. Прошла через кухню, где её видели гномы, и скрылась в Теневых мирах. Помнишь железный козырёк под окном? Прямо под ним на траве лежал её жёлтый платок…

– Но почему она ушла в Теневые миры?

– Возможно, надеется спрятать там золотое руно. А возможно, заманивает Пламмеля в Теневые миры, чтобы отомстить ему! Или есть ещё какие-то причины, нам пока неизвестные.

– Ты же говорил, если из Теневых миров не вернёшься через полчаса – не вернёшься уже никогда? – Ева тревожно взглянула на стожара.

– Говорил. Но у неё руно, – отрывисто сказал Филат. – И вообще: гарпии – это гарпии. Отражать молнии зонтиком вполне в их стиле. Есть такой момент – называется «ошибка выжившего». Если на человека трижды сбросили с крыши наковальню и ни разу не попали, он решает, что это вообще не угроза. И в четвёртый, самый важный для него раз поленится даже голову лишний раз задрать…

Внезапно химера, прятавшаяся под столом, резко вскочила. Козьи рога врезались снизу в столешницу. Полетели тарелки. Бермята погнался было за химерой с воплями «Огнедышащий Мамай! Ты что творишь, вакуоль вегетативная?!», но Настасья схватила его за рукав.

– Смена активностей! Спасайся кто может! – произнесла она тихо.

Химера пятилась – именно пятилась! – из-под стола. Настасья схватила швабру и, не приближаясь к столу, приподняла скатерть. Под столом, ближе к дальней ножке, прорезался узкий серый шов – заплатка на пространстве, истекающая мертвенным сиянием. Из шва словно пена просачивалось существо со складчатыми выдвигающимися челюстями. Одна из челюстей задела ножку стола. Охромевший стол закачался.

– Змей! – крикнула Ева, издав визг, которому позавидовала бы любая гарпия.

Знакомая боль пронзила стожару запястье. Филат попятился, из грозного стожара сразу став дрожащим щенком. И таким мгновенным было это превращение, таким внезапным! Только что ты был король жизни, всем повелевал, всё контролировал, ощущал себя умным и опытным – и уже через мгновение ты тварь дрожащая, полное ничто, сжавшееся от ужаса.

Филат отскочил, вцепился Еве в руку и вдруг понял, что если бы было надо, он швырнул бы Еву этому чудовищу только для того, чтобы, занятое Евой, оно на пару секунд оставило его в покое. И эта мысль, эта полная потеря иллюзий, его напугала. Он отпустил руку Евы, сел на корточки и ладонями стиснул себе виски.