Обещание героя

Память вернулась скачком, и Дениз резко качнулась, пытаясь сесть, и эти руки тут же разжались и поддержали ее. Дениз потерла лоб, потом глаза и шумно выдохнула:

— Ох, Крис!..

— Как спалось?.. — раздалось прямо над ухом.

— Хорошо… — смущенно пробормотала она.

Дениз расправила плечи, чувствуя ноющую боль во всем теле, и подумала о том, что Крису пришлось держать ее, пока она спала. — А тебе удалось поспать?

— Немного.

— Думаю, ты говоришь не правду… Ты долго держал меня?

— Это единственное, чем я мог тебе помочь.

Ты так горестно вздыхала во сне, даже всхлипывала, пришлось покачать тебя немного…

Дениз почувствовала, как загорелись щеки.

— Спасибо… Как нога?

— Болит, — коротко отозвался он, и Дениз стала ощупью искать свою сумку.

Света фонаря едва хватило на то, чтобы осветить место укола. Осталось всего две ампулы, на одну инъекцию… По облегченному вздоху Криса Дениз поняла, что анальгетик подействовал.

— Теперь твоя очередь спать, — сообщила она ему.

— Хорошо, — покорно отозвался он и добавил:

— Только сидя я спать не смогу. У меня ужасно затекли ноги и спина. Жаль, кровать здесь не предусмотрена…

— И подушки нет… — сварливо добавила Дениз.

Крис завозился, вытягиваясь на полу, и тихо застонал, расправляя спину и плечи, вытягиваясь во всю длину. Дениз почему-то очень хорошо представила его потягивающимся, и эти кряхтящие звуки и шорохи вызвали в ней лавину противоречивых чувств и ощущений. Внутренности завязались тугим узлом, в животе стало холодно, а щекам горячо.

— Положи голову мне на колени, так будет удобнее… — слабым голосом предложила она, ругая себя за свою непроизвольную реакцию.

На несколько секунд все замерло, словно Крис в темноте превратился в камень. Осязаемое всей кожей напряжение повисло в воздухе.

А потом раздался сдержанный выдох и резкий шорох. Его ладонь осторожно нащупала ее колени. Это прикосновение заставило Дениз вздрогнуть, а Крис подтянулся, и на месте его ладони оказалась голова. Он еще немного повозился, пристраивая больную ногу, а потом затих.

— Ты само милосердие, Дениз.

— Это всего лишь ответная любезность. Должна же я как-то отблагодарить тебя…

— Раз уж на то пошло, то не помассируешь ли мне виски? Я слышал, что это избавляет от головной боли, которая уже сводит меня с ума…

— Конечно. Одной любезностью больше, одной меньше…

— Буду твоим должником, Дениз.

— О, не стоит беспокоиться…

Ее ладони легли на лоб Криса, а потом тонкие пальчики стали осторожно массировать виски.

— Мм… как хорошо… — глухо пробормотал он.

— Головная боль уже прошла?

— Нет, только слегка отступила… но уже гораздо лучше… У тебя золотые руки…

Он нащупал ее ладонь, потянул к себе и, прежде чем Дениз поняла, что он хочет сделать, поцеловал центр ее ладони, потом запястье и опять ладонь.

— Что ты делаешь, Крис? — пролепетала Дениз.

— Благодарю тебя за избавление от боли. Мне жаль, что я оказался таким беспомощным.

— Ты не беспомощный! — Ее голос неожиданно зазвенел. — Как только тебе это в голову пришло? Ты же спас меня!

— Не спас, а всего лишь оттолкнул.

— Ты закрыл меня собственным телом, так что не надо преуменьшать значение собственного поступка.

— А ты знаешь, что грубая лесть, как правило, не достигает своей цели? — напомнил он Дениз ее собственное высказывание.

— Это вовсе не лесть, Крис, я говорю совершенно серьезно. Ты сильный и стойкий. И ты настоящий герой…

Ее голос стал мягким и звучал негромко и успокаивающе, а ладонь непроизвольно, независимо от воли Дениз, поглаживала его волосы в такт словам, перебирала густые пряди.

— Спасибо за эти слова, Дениз…

— Судя по твоему тону, тебе очень даже приятно слышать это, — поддразнила она, краешком сознания удивляясь тому, что страх и отчаяние на время куда-то отступили, а она оказалась способной испытывать обычные человеческие чувства.

— Очень, Дениз… — согласился ой. — Как там дела с моей ногой?

— Все хорошо…

— Не надо меня успокаивать, Дениз, просто скажи мне.

— Я не успокаиваю! Я говорю правду, Крис, — тихо сказала она, — если придет помощь… То есть если она придет быстро, — стремительно и неловко поправилась Дениз, — то врачи сумеют спасти твою ногу.

— А иначе сепсис? Гангрена? Сколько у меня времени в запасе?

— Я не могу сказать. Все будет видно на месте.

— Сколько?

— Не знаю. — Она невольно повысила голос, ужасаясь тому, что интонации Криса звучат слишком инертно для заинтересованного лица, а она больше старается убедить себя, чем его. — Я надеюсь, что у нас еще есть время… И ты тоже должен надеяться. Ты должен держаться, Крис, пожалуйста…

— Спасибо, ведь это единственное, что нам остается: надеяться…

Дениз промолчала. А что она могла сказать?

Что они обречены? Нет! У них должна оставаться надежда…

— Здесь очень мало места… Слишком мало пространства и воздуха.

— Только не говори мне, что страдаешь клаустрофобией. В первый раз вижу спасателя, или как там это у вас называется, страдающего этим недугом.

— Спасатель, которого самого нужно спасать, — хмыкнул Крис. — Ты же ничего обо мне не знаешь… Может быть, я воспитываю таким образом свой характер.

— О Боже, я все-таки надеюсь, что это не так…