Обещание (ЛП)

Голова Гарри шла кругом. Он не понимал ничего, о чём говорили все эти люди, кроме того, что они спорили, что нужно сделать с Сириусом. Почему они не могли просто взять и уйти? Пускай бы они ушли! Ремус отпустил его, и теперь он, незамеченный взрослыми, сидел рядом с крёстным. Глаза Сириуса сосредоточенно наблюдали за ним, и ему было очень-очень страшно. За последние пару месяцев ни разу не случалось такого, чтобы Сириус не знал, что делать, или не мог чего-то исправить. А теперь он боялся, что будет дальше. Сириус говорил, что он никогда не вернётся назад, что теперь он будет с ним, со своим крёстным, но что, если эти люди ему не разрешат? Старик в странной шляпе сказал, что он вернётся к своей семье. Но его семья — Сириус! Настоящая семья! Он сам так сказал! У Дурслей Гарри был уродом, которого никто не любил, о котором никто не хотел заботиться. Но Сириус сказал, что на самом деле всё было не так. Он говорил, что Гарри волшебник, что он вовсе не тупой и не бесполезный. Он говорил, что любит его. Но самым важным было то, что Гарри полюбил Сириуса. Такой сильной любви он ни к кому ещё не чувствовал. И если бы даже случился конец света, если бы всё навсегда разрушилось, Гарри бы это вынес, только бы Сириус был всегда рядом.

Маленькая ладошка обхватила большую. Он должен был оставаться сильным и смелым. Он не мог подвести крёстного сейчас. Сириус всегда выручал и защищал его. Теперь он должен был защитить Сириуса.

Но всё оказалось бесполезным, хотя они старались. Дамблдор долго вздыхал. Лицо мадам Помфри пошло красными пятнами, губы сжались в тонкую полоску. Ремус спорил, пока его голос не охрип окончательно, а он сам не зашёлся в приступе кашля и не был отправлен в постель суровой медсестрой. Сам Гарри умолял, рыдал и цеплялся за крёстного, пока Дамблдор не разжал наконец его пальцы.

— Всё будет хорошо, Гарри, — мягко сказал он. — Мы всё уладим, правда. Но сейчас тебе придётся отпустить его. Мне очень жаль.

***

Сириус сидел на узкой кушетке в маленькой мрачной камере задержания, пытаясь сладить с трясущимися конечностями. Ему хотелось встать и начать ходить туда-сюда, но его ноги были слишком слабыми. Его мозг работал жутко медленно, будто его органы чувств с опозданием реагировали на происходящее, а мысли ускользали от разума, как упавшее в воду мыло. Он только знал, что всё пошло неправильно. Где-то глубоко внутри он всегда осознавал, что эти счастливые месяцы, проведённые с Гарри в таком волшебном месте, никогда не превратятся в годы. Но он надеялся, что их счастье продлится чуть подольше, что оно не закончится так резко и так жёстко. Гарри, должно быть, ужасно перепугался. Гарри. Что будет с ним теперь? Отправят ли его к Дурслям? Сириус бы с радостью принял Поцелуй дементора, если бы это гарантировало безопасность и счастье его мальчика. Но он с горечью понимал, что это так не работает. Он снова и снова слышал в голове голос Джеймса.

— Ты всё ещё жив, и в этой жизни у тебя ещё много дел. Ты не можешь сдаться. Ты нужен Гарри. Он тебя очень любит. У него остался только ты. Позаботься о нём. Пожалуйста, Сириус, позаботься о моём сыне.

Это был всего лишь сон, вероятно, плод его больного воображения, но ему хотелось верить, что он действительно поговорил с Джеймсом, что лучший друг всё-таки простил его.

Пока Авроры готовили его к транспортировке через каминную сеть (подготовка заключалась в добавлении дополнительных чар к уже наложенному Обездвиживающему), Гарри продолжал цепляться за него, кричать и плакать. Отчаяние ребёнка разбивало сердце Сириуса на миллион осколков. Он страстно желал взять Гарри на руки и успокоить всенепременным «Всё будет хорошо», этой сладкой ложью. Но он не смог даже напомнить своему малышу, как сильно он его любит, даже попрощаться с ним.

И теперь он сидел в камере с голыми каменными стенами и полом, в которой были только он, койка с тонким матрасом да ведро в углу. Что будет с ним теперь? Может, его отправят назад в Азкабан и отрежут всякую возможность снова сбежать? От одной лишь мысли о возвращении в этот ад по коже шли мурашки. Невыносимый холод вернулся и неумолимо полз по коже. Он понятия не имел, сколько времени он здесь провёл. Казалось — целую вечность.

Авроры так и притащили его в министерство — аккуратно связанным и обездвиженным свёртком. Как только они появились в огромном атриуме, воцарился хаос. Те, кто их замечал, сперва пялились на процессию с разинутым ртом, а после начинали перешёптываться. Когда первичный шок схлынул, голоса за спиной стали громче.

— Сириус Блэк!

— О Боже, это Сириус Блэк!

— Вы видели, да? Там Сириус Блэк.

— Это Сириус Блэк. Убийца.

— Они нашли его!

— Убийца!

— Сдохни в Азкабане, подонок!

— Не стоишь даже Поцелуя!

— УБИЙЦА!

Голоса становились всё громче и громче, и Сириус хотел наорать на этих людей, заткнуть их, крикнуть в ответ, как всё было на самом деле, в конце концов, эти долбаные сплетники ни хера не знали! Только вот он не мог. Он был совершенно беспомощен, и авроры протаскивали его сквозь эту толпу в атриуме, глазевшую на него, как на животное в зоопарке.