Обещание льва (ЛП)

— Но если ты пока не хочешь, — продолжил он, — знание о том, что происходит в этой комнате, исходит не от меня. Я более чем готов сказать всё, что тебе угодно.

Она поджала губы и в течение долгой секунды молчала, а он всё больше и больше убеждался, что она примет его предложение.

— Тирион, — тихо пробормотала она, — ты хочешь меня?

Блять.

— Больше всего на свете, — признался он.

Она отпустила его руку (когда он успел схватить её за руку?) и придвинулась ближе, начиная ослаблять завязки его камзола.

— Тогда я думаю, что ты должен помочь мне с этим.

Он не нуждался в дальнейших подсказках и помог ей развязать шнурки, вылезая из нижней рубашки, снимая ботинки и носки, пока не оказался перед ней в одних брюках.

Он перестал стесняться своего тела много лет назад. Он такой, какой есть, и у него никогда не было причин так сильно беспокоиться о том, чего он не мог изменить. Но сейчас, когда перед ним стояла его молодая, красивая жена, кусающая губы и нежно проводящая рукой по его торсу, он не мог не покраснеть, позволяя капле беспокойства просочиться внутрь.

В конце концов, он не был рыцарем цветов.

Затаив дыхание, он ждал, что она заговорит, скажет что-нибудь, что угодно.

Но, к его удивлению, она этого не сделала. Она не пыталась успокоить его фальшивыми словами или похвалой. Вместо этого она посмотрела на него, пересекаяь взглядами, после чего наклонилась вперёд и позволила своим губам коснуться кожи его груди.

Он слегка зашипел от соприкосновения, зарываясь рукой в её волосы, а она продолжала посыпать поцелуями его грудь и плечи. Поцелуи были мягкими, невинными; в них не было лизания или любовных укусов. Только нежные, тихие, теплые и медленные поцелуи.

Каким-то образом они тронули его ещё больше.

Когда она взяла его лицо в ладони и поцеловала в последний раз, крепко, целомудренно, Тирион вздрогнул, а эмоции переполнили его, потому что это была Санса, которую он знал уже много лет, с тех пор, как она боролась за выживание в этом самом месте, Санса, которая всегда была слишком умна для собственного блага, Санса, которая была такой нежной, такой хорошей. Она была здесь, с ним, и не потому, что должна, ей угрожали или вынуждали. Она была здесь, потому что хотела быть, потому что заботилась о нём, а не его деньгах, титулах, земле. Она хотела его.

Она не прокомментировала влажный блеск в его глазах, когда отстранилась, вместо этого успокаивающе провела большим пальцем по его щеке. Затем он взял её за плечи, обнял и крепко прижал к себе. Потому что — по какой-то причине — это было намного, намного больше, чем он ожидал.

Она была достаточно счастлива, чтобы расслабиться в его объятиях, её мягкая щека покоилась на его обнажённом плече, а тёплые руки обнимали его талию. И там, обнимая её, он был почти уверен, что это сон. Потому что из всех мужчин это происходило именно с ним, и он был так счастлив, так переполнен радостью, что ему потребовалась секунда, чтобы это осознать.

Когда он отпустил её, Санса медленно встала и подошла к кровати. Она бросила на него последний взгляд, ещё раз прикусила губу и потянулась к воротнику. Расстегнула пуговицы.

Позволила сорочке упасть на пол.

Он чуть не задохнулся от одного её вида.

Она нервничала, что было очевидно просто по тому, как дёргались, словно она хотела прикрыться, её руки, но она не сделала этого, держа их неподвижными, ожидая, когда он что-нибудь сделает.

Ему, однако, было на что уставиться.

Её фигура всегда была очевидна; любой идиот мог бы сказать, что Санса была стройной, что у неё были округлые бедра, узкая талия и большие сиськи.

Но увидеть её? Собственными глазами?

Конечно, он уже видел её однажды, когда ему пришлось снять с неё одежду, чтобы она не замёрзла насмерть, но он был так озабочен смертельной частью ситуации, что не дал себе времени даже взглянуть на Сансу; в тот момент он просто набросил на неё меха.

Но теперь не было ни воющих ветров, ни беспокойства об опасности, и он мог просто смотреть.

Она была великолепна. Её тонкое белье не скрывало длинных ног, гладких, оранжевых и покрасневших в свете камина, мягкого изгиба талии. И оно действительно, действительно совсем не прикрывало её груди, возвышавшейся так высоко, со своими розовыми сосками. Даже со своей позиции в нескольких футах от неё, Тирион знал, что они должны быть такими мягкими.

И он знал, что, возможно, думать о других сейчас, в этот самый момент, было не очень красиво, но просто не мог не думать обо всех женщинах, которых видел в своей жизни, о каждой шлюхе, каждой леди, каждой королеве: никто никогда не сравнится с Сансой Старк.

Если до этого он не был твёрдым, то теперь, конечно, напрягся так сильно, что стало больно.

Когда он осознал, что пялился на неё — она переминалась с ноги на ногу, ожидая от него чего-то, — резко закрыл свой (теперь уже сухой) рот, медленно приближаясь к ней. Она позволила ему взять себя за руку, встречая его пристальный взгляд.

— Санса?

— Да? — тихо вздохнула она.

— Ты больше никогда не будешь носить одежду.

От его слов она покраснела ещё больше, но перестала ёрзать и умудрилась улыбнуться.