Обещание страсти

Кассия расплатилась и ушла с полной сумкой продуктов. Она остановилась по соседству купить яиц, а в конце улицы зашла в гастроном и купила три коробки шоколадного печенья, того, которое он больше всего любил. На обратном пути она медленно брела среди сгущавшейся толпы. Ее окутывал аромат свежевыпеченного хлеба и салями, крепкий аромат эспрессо доносился из кафе, а небо начало уже темнеть. Чудесный сентябрь, все еще теплый, но воздух чище, чем обычно, а на небе вспыхивали розовые сполохи, как на одной из ранних акварелей Марка. Голуби ворковали и бродили по улице, велосипеды стояли прислонившись к стенам зданий, то там, то тут дети прыгали через скакалку.

– Что ты принесла?

Марк лежал на полу, покуривая.

– То, что ты заказал. Стейк, омары, икру. Как обычно.

Она послала ему воздушный поцелуй и положила свертки на узкий кухонный стол.

– Да? Ты купила стейк? – Он выглядел более разочарованным, чем обрадованным.

– Нет. Но Фиорелла говорит, что мы едим мало салями. Поэтому я купила целую тонну.

– Отлично. Она, должно быть, славная.

До появления Кассии в его жизни он питался только фасолью и шоколадным печеньем.

– Она славная. Очень славная.

– Ты тоже, ты тоже.

Сумерки сгущались. Она стояла в проеме кухонной двери с особым блеском в глазах и смотрела на Марка, растянувшегося на полу.

– Знаешь, время от времени мне кажется, что я по-настоящему люблю тебя, Маркус.

– Время от времени мне кажется, что я тоже люблю тебя.

Взгляды, которым они обменялись, говорили о многом. Никакого беспокойства, давления, напряжения. Только достоинство, и это их общая заслуга.

– Хочешь пойти погулять, Кассия?

– La passeggiata.

Он тихо рассмеялся над этим словом. Она всегда называла это так.

– Я не слышал этого с тех пор, как ты уехала.

– Для меня это так и есть, здесь. В центре люди ходят. Бегут. Сходят с ума. Здесь они знают, как надо жить. Как в Европе. La passeggiata – это прогулка, на которую итальянцы выходят по вечерам, а по воскресеньям – в полдень, в маленьких старинных городках, где большинство женщин одеты в черное, а мужчины носят шляпы, белые рубашки и мешковатые костюмы без галстуков. Они смотрят по сторонам, приветствуют друзей. Они делают все это правильно, для них это обычная норма поведения. Ритуал, традиция, и мне это очень нравится.

Она выглядела такой удовлетворенной, когда говорила это.

– Так пойдем, сделаем это. – Он медленно поднялся, потянулся и обнял ее за плечи. – Мы можем поесть, когда вернемся.

Кассия знала, что это означает. В одиннадцать, а может в двенадцать часов. Сначала они погуляют, потом встретят друзей и остановятся поболтать с ними на улице. Стемнеет, и они пойдут к кому-нибудь в студию, чтобы Марк мог увидеть, как продвигаются дела с последней работой у его друга, и в конце концов студия заполнится людьми, так что все отправятся в «Партридж» за вином. А потом, неожиданно, все страшно проголодаются, и Кассия будет готовить феттучини на девять человек. И будут свечи, музыка, смех, звон гитары. Кли, Руссо, Кассат и Полок оживут в этой комнате, где их имена будут упоминаться постоянно. Наверное, Париж был таким во времена импрессионистов. Ненавидимые изгои из классического мира, они объединятся и создадут свой мир, чтобы помогать друг другу, вселять надежду и мужество, пока в один прекрасный день кто-то не обнаружит, не сделает их знаменитыми и не предложит им икру вместо шоколадного печенья. На самом деле Кассия не хотела бы, чтобы так произошло. Ради них же Кассия надеялась, что они никогда не откажутся от феттучини и пыльных полов в их студиях и волшебных ночей. Потому что им придется поменять это на смокинги, жалкие улыбки и печальные глаза. Они будут обедать в «21», танцевать в «Эль-Марокко» и скучать на вечеринках в небольших квартирах.

Но Парк-авеню далеко от Сохо. Между ними целая галактика. И воздух сегодня точно пропитан последними днями лета, а ночь заполнена улыбками.

– Куда ты собираешься, любовь моя?

– Мне нужно заехать кое-куда по делам.

– Увидимся позже. – Он не обратил внимания на нее, сосредоточившись на гуаши.

Она чмокнула его в затылок, проходя мимо, и оглядела комнату быстрым взглядом. Она терпеть не могла уезжать домой. Ей казалось, что она никогда не найдет дорогу назад. Как будто кто-то в ее окружении обнаружит, куда она пропадает, и приложит все усилия, чтобы она больше сюда не приезжала. Эта мысль приводила ее в ужас. Ей необходимо возвращаться сюда, ей необходим Сохо, и Марк, и все, чем они живут. Глупо, на самом деле. Кто может остановить ее? Эдвард? Тень ее отца? Но это абсурд. Ей двадцать девять лет. И тем не менее каждый раз, когда она покидает Сохо, она чувствует, точно пересекает границу вражеских владений, перебегает за «железный занавес», на опасную территорию. Забавные мысли. И небрежное отношение Марка к ее появлениям и исчезновениям дает ей возможность существовать в двух мирах. Она рассмеялась, легко сбегая вниз по лестнице.