Обещание тигра

Я всеми силами пыталась избегать Кишана, но он как будто всегда знал, где меня найти. Он был единственным мужчиной, допущенным в женскую комнату. Очень часто, войдя туда, я заставала Кишана сидящим у ног матери и увлеченно беседующим с ней. Каждый раз он пытался вовлечь меня в разговор, но я под каким-нибудь предлогом уходила. За трапезами я то и дело ловила на себе его взгляды, кроме того, Кишан нередко вызывался быть моим спутником в тех случаях, когда я была вынуждена отправляться на прогулку с Хаджари, усыпляя бдительность моего ненавистного стража.

Наверное, он чувствовал, с каким облегчением я принимаю эту услугу, и во время наших прогулок я часто забывала о присутствии Хаджари. Кишан обладал даром внушать мне ощущение безопасности. Рядом с ним я чувствовала себя почти так же, как тогда в саду. И не только потому, что Кишан был сыном государя, здесь была какая-то другая причина. Только на третий день после возвращения Кишана я поняла, что его присутствие дарит мне надежду. Любой, кто хоть немного узнал бы этого человека, не мог не восхититься стойкостью его духа и твердостью убеждений.

Кишан был похож на дерево, так глубоки и прочны были его корни, и вскоре мне стало казаться, что в его объятиях я смогу спрятаться от всего мира, затеряться, как в древесной кроне. Казалось, ничто не могло поколебать этого человека. Он ничего не боялся. Наблюдая за тем, как Кишан тренируется вместе со своими воинами, я видела, что они относятся к нему с уважением и безграничным доверием. Более того, я сама была на волосок от того, чтобы проникнуться к нему теми же чувствами.

Но не успела я опомниться, как однажды утром Дэчень сообщила, что пора выезжать с караваном навстречу Дирену. Сев в паланкин, я подняла занавеску и выглянула наружу, ища в толпе Кишана, но на этот раз он не пришел проститься со мной. Я сказала себе, что это к лучшему, и отправилась в долгий путь на другой конец царства.

Увидев Дирена, я была потрясена его красотой. Он больше походил на мать, чем на отца. Дирен имел пронзительно синие глаза, и хотя казался очень добрым, мне не хватало тепла золотого взгляда Кишана. Мы довольно долго говорили. Дирен оказался вежливым, хорошо воспитанным, умным, иными словами, в нем было все, что женщина может искать в мужчине, и все-таки чего-то недоставало. Между нами сразу возникло расстояние, и я чувствовала, что преодолеть его будет невозможно. Как ни пристально я разглядывала Дирена все время, что мы пробыли вместе, мне ни разу не довелось увидеть у него на шее шнурок, на котором мог бы висеть второй фрагмент амулета.

Несмотря на неприятности, которые причиняли Дирену бесконечные столкновения с войсками моего отца, он ни единым словом не упрекнул меня в этом и вообще не обсуждал со мной дипломатическую сторону нашего брака. Я услышала от него лишь то, что он с нетерпением ждет свадьбы и надеется на наше будущее счастье.

Все необходимые бумаги были подписаны, принц с присущей ему предупредительностью и добротой позаботился о том, чтобы сделать мое обратное путешествие как можно более удобным, но когда на прощание он прикоснулся губами к моей руке, я не почувствовала ничего, кроме горечи. Он был хорошим человеком, даже чудесным. Он отличался от моего отца, как день отличается от ночи. Все это делало мое участие в отцовских замыслах еще более невыносимым.

Спустя день после того, как я вернулась, отец нанес мне очередной визит, на этот раз уже официальный.

Глава 6. Предательство

Гонец доставил во дворец новость о согласии Дирена на брак за несколько дней до моего прибытия, поэтому семья Раджарам немедленно поставила в известность Локеша. На следующее утро после возвращения меня пригласили в приемный зал дворца. Когда я подошла к дверям, из зала, едва не сбив меня с ног, вылетел Кишан.

Он был в бешенстве – пожалуй, не слишком необычное состояние при встрече с моим отцом, – но почему при виде меня он лишь коротко вскинул глаза и тут же отвернулся? Что случилось? Кишан вел себя так, будто ему неприятно даже смотреть на меня, и это было так больно – больнее укола тысячи игл. Я так глубоко погрузилась в свои переживания, что едва не забыла о том, что нахожусь перед отцом.

Когда Кишан стремительно выбежал из зала, отец приблизился ко мне.

– Джесубай! Как я счастлив видеть тебя в добром здравии, дитя мое, – произнес он таким тоном, будто в самом деле обрадовался встрече. Но за этой лживой маской я видела его глаза, горевшие безумным огнем, и слышала едва уловимые обещания грядущих катастроф.

– Отец, – еле слышно пролепетала я, опуская голову. – Надеюсь, ваше путешествие прошло благополучно?

– Вне всякого сомнения. Прими мои поздравления, дорогая. Полагаю, оба наши царства должны устроить празднество в честь твоей помолвки с принцем Диреном!

– О да, – отозвался Раджарам. – Мы отпразднуем это сегодня же вечером!

Отец взял меня за руку и незаметно для всех железной хваткой стиснул мое запястье, спрятанное под шелком широкого рукава.