Обещания

— Нет, солнышко. Мои доспехи черны, как уголь.

— Неправда, Стерлинг.

Мы оба покачнулись вперед, когда самолет остановился. Небо за окном было темным, но огни частного аэропорта освещали взлетную полосу и ангары.

— Если я спрошу, ты мне что-нибудь скажешь?

Вокруг его глаз залегли маленькие морщинки.

— Я не буду лгать тебе, Арания. Однако есть вещи, которые я не буду обсуждать.

Я кивнула, когда мы расстегнули ремни безопасности, встала и пошла вперед.

— Подожди, — сказал он, останавливая меня, — пока Спарроу не покинут самолет.

Я почти забыла о мужчинах в комнате перед нами.

Обернув руку вокруг моей талии, Стерлинг притянул меня ближе, окружая своим чистым, пряным ароматом. Его голос был тихим.

— Что бы ты ни хотела спросить, сделай это сейчас, пока другие не услышали.

Глядя на гранитные черты, выражение лица, которое было у него, когда были посторонние, я улыбнулась тому, что начинала понимать очень сложного человека передо мной.

— История Яны… — сказала я. — Мне просто интересно, сколько других людей, безнадежно преданных тебе, тех, кто подчиняется твоему расписанию и появляется в пентхаусе без вопросов. У скольких из них есть похожие истории?

— Как я уже сказал о Яне, это не мои истории, чтобы рассказывать.

— Но ведь есть и другие?

Он не ответил.

Я прижала руку к его груди поверх пуговиц рубашки.

— Ты можешь сделать все возможное, чтобы убедить меня, что ты не рыцарь, но это так. Ты не идеален, — усмехнулась я. — Иногда ты бываешь настоящим мудаком.

— Так мне сказали.

— Это не отменяет того факта, что ты еще и хороший. Надеюсь, когда-нибудь ты это поймешь.

Прежде чем Стерлинг успел ответить, перегородка открылась, и Патрик кивнул в сторону двери, ведущей наружу.

— У нас все готово. Машина ждет, — сказал Патрик.

Когда Стерлинг потянулся к моей руке, той, что лежала у него на груди, я сказала:

— Спасибо, что не споришь со мной из-за этой поездки. Я знаю, что ты предпочел бы, чтобы мы все были в Чикаго под защитой.

Отпустив мою руку, он положил свою мне на поясницу. Расправив широкие плечи, он повел меня к двери и ступенькам. Кивнув Китону, Милли и Марианне, он окинул взглядом асфальт. В нескольких шагах впереди нас Патрик делал то же самое, высматривая за огнями взлетно-посадочной полосы то, что могло быть скрыто в темноте.

Наши шаги ускорились, когда мы направились к машине.

Как только мы оказались на заднем сиденье с одним из крупных мужчин, сидевших за рулем раньше, и Патриком в качестве второго пилота, Стерлинг вздохнул и прошептал своим глубоким тенором:

— Я бы предпочел быть дома.

Это единственное утверждение было всем, что было произнесено в присутствии нового человека. Поскольку я не была представлена, это означало, что Стерлинг хотел, чтобы я молчала. Поначалу мне были безразличны все его правила, но со временем они прижились.

То, что месяц назад казалось нелепым, теперь стало обычным делом.

Страх перед его наказанием больше не таился в глубине моего сознания. Я пришла к выводу, что некоторые из них мне слишком нравятся, чтобы их можно было считать сдерживающими факторами. Это было больше, чем последствия, которые влияли на мою готовность уступить его правилам. Это было доверие и уважение к миссии Стерлинга.

Я принадлежала ему.

Теперь я приняла это без вопросов.

При этом он стал моим, и эта мысль мне тоже понравилась.

Стерлинг защищал то, что принадлежало ему. Он привел меня в мир, который играл по другим правилам. Он также показал мне человека за маской. Сейчас его черты были жесткими и безжалостными. Это было лицо, которое видел мир.

В прошлом месяце я получила дар видеть того, кого мир не видел. Я знала человека, который был любящим и сострадательным, человека, который нес на своих плечах тяжесть Чикаго и все же мог излучать столько страсти, что она исходила лазерами из его темных глаз.

Вздохнув, я откинулась назад. Пока машина двигалась сквозь ночь, я позволила своему разуму сделать то, что тот делал большую часть полета: думать о Луизе. Десять лет прокручивались в моей голове, встреча с ней в «Сент-Мэри-оф-Форест», учеба в том же колледже, превращение в то, что, как я подозреваю, было бы похоже на сестер.

Зимой, когда я приехала в Колорадо, уже начался второй семестр. Совершенно одна, я не была уверена, кому могу доверять. Еще до моего приезда в школе рассказали историю гибели моих родителей, Филиппа и Дебби Хокинс, в автомобильной катастрофе. Там была и воспитательница, и директриса школы, которые взяли меня под свое крыло, заверив, что я буду в безопасности и обо мне позаботятся.

Я вспомнила, что не знала, как все это будет работать.

Все было чужим и незнакомым.

Я старалась делать то, что сказала Джози, и быть сильной, но в шестнадцать лет и в одиночестве я не знала, как это сделать. Я знала, что есть и другие, кому в шестнадцать лет было гораздо хуже, чем в элитной школе-интернате. Джози предупреждала меня, что если меня найдут, мое будущее будет неопределенным.