Обещания и Гранаты (ЛП)

— Думаю, я нанесу ему визит, — говорю я Тони, не зная, почему я чувствую необходимость в этом, когда он не сможет передать сообщение. Бросив скальпель на стол, я наклоняюсь к полу, достаю циркулярную пилу и поправляю защитный берет, закрывающий мои волосы. — Я обязательно передам ему твои наилучшие пожелания.

Позже, после того, как эхо от его криков прекратило свое повторяющееся биение в моем мозгу, и я очищаю кровь и другой мусор с пола, вынимаю его сердце из того места, где оно находится в коконе в его грудной полости, бросая его в пластиковый пакет для биологических отходов вместе с его большим пальцем, кольцо все еще на нем.

Запечатав содержимое в вакуум, я засовываю его в спортивную сумку и оставляю у двери пристройки, готовой к отправке Джонасом в Бостон.

***

— Это просто смешно.

На мгновение мое сердце замирает, я задаюсь вопросом, видела ли Елена заголовок в воскресной газете Апланы: СВЕТСКАЯ ЛЬВИЦА ИЗ БОСТОНА ВСЕ ЕЩЕ СЧИТАЕТСЯ ПРОПАВШЕЙ; РОДИТЕЛИ ГОВОРЯТ, ЧТО ОНА МОЖЕТ БЫТЬ В ОПАСНОСТИ.

Я не совсем удивлен, увидев это напечатанным там; каждый раз, когда я отклоняю одно из сообщений Рафа, я почти чувствую, как он становится все более и более отчаявшимся, а отчаявшиеся люди сделают все возможное, чтобы выжить.

Я могу только представить, сколько денег из-за моего брака с Еленой утекло с его банковского счета. Для человека, чьи средства уже иссякли, я уверен, что он паникует без моей поддержки.

Или, может быть, сердце и палец, которые я послал ему, ясное послание: на самом деле мне насрать, сгорит его королевство или нет.

Однако, когда я поднимаю взгляд, Елена склонилась над садом в задней части двора, держа руки на бедрах, щурясь на грязь.

— Я не понимаю, как ни один из этих цветов не расцвел. Уже почти лето!

Складывая газету, я кладу ее на стеклянный столик во внутреннем дворике, перекидывая лодыжку через колено.

— Может быть, тебе попались плохие семена.

Она качает головой.

— Дело не в этом, Кэллум.

Мое имя, так легко слетающее с ее губ, заставляет мою грудь сжаться, и я встаю на ноги, подходя к куче грязи. Она не ошибается; ни один из цветов даже не пророс, почва такая же коричневая и аккуратная, какой была, когда мы ее закладывали.

— Это не имеет большого значения, — говорю я, протягивая руку, чтобы заправить прядь волос ей за ухо. — Когда ты не преуспеваешь в чем-то одном, ты не опускаешь руки и не прекращаешь попытки. Ты переходишь к следующему, пока не найдешь то, в чем ты хорош.

Она корчит гримасу.

— Я уже знаю, в чем я хороша, но спасибо за вотум доверия.

Отстраняясь, она наклоняется, роется пальцами в грязи, как будто ищет хоть один признак жизни. Я скрещиваю руки на груди, наблюдая.

— Тогда почему этот сад так важен для тебя?

Остановившись, она оглядывается через плечо, копается руками в земле.

— Я хотела что-то в Асфодели, что было бы похоже на мое. Мой балкон дома был покрыт всевозможными растениями, и я выходила и читала, окруженная свежими цветами, и просто чувствовала себя умиротворенной. Я подумала… может быть, если бы я попыталась воссоздать это чувство, мне не было бы здесь так одиноко.

И снова этот укол вспыхивает у меня в груди, как будто шипы вонзаются в мои мышцы и отравляют меня. Она отводит взгляд, вытирая указательным пальцем под правым глазом, и я вспоминаю о своей миссии здесь.

Что она пешка в великом замысле вещей. Невольный участник игры, гораздо более масштабной, чем она даже понимает. Средство достижения цели.

Хотя это не мешает мне сказать ей следовать за мной, когда я быстрыми шагами скольжу по заднему двору, преодолевая расстояние до запертых на висячий замок ворот, граничащих с пляжем. Она вскакивает на ноги вслед за мной, любопытство сильнее жалости к себе, держась поближе ко мне.

Открывая старые ворота, длинная полоса изношенного черного камня делит полосу золотого песка пополам, ведя по тропинке вниз к полуразрушенному причалу. Перед песком, прямо там, где он встречается с травой, цветут самые яркие дикие пляжные розы, окрашивая местность в красивые оттенки розового и фиолетового.

— Считай, что это твой… Элизиум, моя маленькая Персефона.

Елена сияет, окидывая взглядом цветы, на ее губах появляется искренняя улыбка.

— Это прекрасно.

Мой взгляд падает на нее, оценивая открывающийся вид.

— Да, — говорю я, и когда она поднимает взгляд, ее улыбка слабеет, щеки превращаются в цветочки.

Она смотрит на голубую воду, затем сжимает край футболки между пальцами.

— Какая часть этого пляжа уединенная?

— На многие мили вокруг нет другого дома. — Это единственная причина, по которой я чувствую себя комфортно, выпуская ее за пределы участка, который вижу из дома.

Драматически надув губы, Елена задирает рубашку через голову, обнажая выпуклость своей обнаженной груди и маленькую татуировку в виде граната. Сразу же мой член встает по стойке смирно, мой язык жаждет пробежаться по линии, которую я практически выучил наизусть на данный момент.