Обещания и Гранаты (ЛП)

— Инвазивная лобулярная карцинома, — говорю я с легким кивком. — Боль пронзает мое сердце на даже сейчас, распиливая орган пополам. — Когда ей впервые поставили диагноз, они просто назвали это аномальным образованием в ее левой груди. Я не думаю, что они хотели признавать, что это была именно та форма рака, потому что она была так молода.

Как будто в меня ударила молния, внезапная острая боль пронзает мою грудь, шокируя меня до глубины души.

Тридцать два. Моей матери было тридцать два, когда она умерла.

Осознание того, что скоро я пробуду на этой планете дольше, чем она, глубоко ранит, тычет в покрытую струпьями рану, которую я когда-то считал исцеленной. Тем не менее, то, как она пульсирует и рассыпается, притягивая новую, свежую кровь, говорит об обратном.

— Она прекрасна, — тихо говорит Елена, мягко вытаскивая меня из нисходящей спирали моих мыслей, даже не обязательно намеренно. Она смотрит на фотографию с мягким выражением лица, не подозревая об экзистенциальном кризисе, назревающем в глубине моего сознания, довольная тем, что я снова делюсь одним из секретных аспектов своей жизни.

Если бы это был кто-то другой, я бы не посмел. Никогда бы даже не привел его обратно в свой дом, чтобы жить, не говоря уже о том, чтобы начать выплескивать свои внутренности.

Обычно я не игрок. Мне не нравится оставлять свою жизнь в руках судьбы. Но что-то в этой женщине заставляет меня хотеть рискнуть всем.

— Она — причина, по которой я увлекся поэзией в детстве. Она всегда читала Шекспира и цитировала Чосера, как Священное Писание. Она бы тебя полюбила.

Я убираю прядь волос с ее бледного плеча, оставляя свою следующую мысль невысказанной, спрятанной в глубине моей души, где ей и место. Любила бы она меня?

— Это правда. Я очень привлекательна, — хихикает Елена, и звук пронзает мою грудь, как тупой нож, пронзающий плоть и кости и выходящий с другой стороны.

Наклоняясь вперед, я лезу в карман брюк за бумажником и достаю фотографию, которую там храню. Это маленькая копия, которую я украл из ее выпускной серии средней школы, которую я хранил на протяжении многих лет как напоминание о том, что у кого-то там могут быть отношения со мной, даже если ее отец не был заинтересован.

Оказывается, она тоже этого не хочет.

Позвоночник Елены напрягается, и она наклоняется, вглядываясь в фотографию.

— Кто это?

Ее тон резок, значительно менее игрив, чем три секунды назад, и я ухмыляюсь, сжимая ее бедро, практически впитывая ее ревность.

— Моя сестра.

— Твоя сестра? — Моргая, она хмурится. — Это… девушка, которую я встретила возле Пылающей Колесницы.

— Ты встретила Вайолет?

— Она стояла снаружи на обочине и говорила, что несколько раз пыталась войти, но не могла заставить себя сделать это. — Склонив голову набок, она еще немного изучает фотографию, по-видимому, погруженная в свои мысли. — Думаю, теперь я понимаю, почему она так обиделась, что я понятия не имела, кто она такая. Что это за жена, которая не узнает собственную невестку?

— Та, кто не знает, как она выглядит?

Поджав губы, она откидывается на меня, убирая руку с моих плеч, чтобы положить ее себе на колени.

— У тебя есть другие тайные члены семьи, о которых я не знаю?

Я колеблюсь, слово «дедушка» материализуется на кончике моего языка, прежде чем я проглочу его, не готовый открывать эту банку с червями. Она замечает мою паузу, прищурив глаза, и я снова ухмыляюсь, пытаясь изобразить молчание, как будто она отвлекла меня.

Поглаживая ее ребра, я скольжу рукой вверх, мой большой палец касается нижней части ее правой груди через бледно-голубую шелковую пижаму, которая на ней.

— У Вайолет есть два брата, но я их не знаю.

Ее горло сжимается, когда я прикасаюсь к ней, взгляд опускается туда, где мои пальцы продолжают свое восхождение, охватывая всю ее грудь в моей руке и сжимая, пока она не задыхается.

— Я знаю, что ты делаешь.

— Наслаждаешься моей женой? — говорю я, бросая фотографию на стол и наклоняя голову к изгибу ее шеи, остался следы зубов на ее коже.

Она наклоняется ко мне, чтобы укусить, но не закрывает глаза.

— Вайолет сказала, что ты никогда не говоришь о ней.

— Не говорю. — Елена напрягается у меня на коленях, ее позвоночник напрягается, а я вздыхаю, отстраняясь и опуская руку. — У человека, который помог создать меня, если ты хочешь его так называть, только что родился первенец, когда у него был роман с моей мамой. Он был женат и не имел ко мне никакого отношения. Я подумал, что когда Вайолет подрастет, может быть, мне будет легче общаться с остальными членами семьи, если я сначала свяжусь с ней. Но она не хочет, чтобы я был рядом.

Не то чтобы это мешало мне пытаться.

— Ох, Кэл…

Что-то в ее тоне покалывает мои и без того раскаленные нервы, и я резко выдыхаю, протягивая руки, чтобы схватить ее за горло. У нее перехватывает дыхание, застревая под моей ладонью, и мой член шевелится под джинсами от пьянящего ощущения того, что чей-то пульс в моей власти.