Обещания и надежды (О фантастике вообще и в частности)

Критерийно-организующим принципом может быть само понятие фантасти­ческого и его роли в искусстве. Фантастическое присутствует в мифологии, от­ражая,таким образом определенные периоды исторического развития человечества. При этом в отдельных популяциях возникают своя логика и художественные систе­мы, свой взгляд на мир. Чрезвычайно разнятся Древнеиндийская мифоло­гия, мифология древних майя и ацтеков, мифология европейского средневековья. А ведь в каждом отдельном случае мы имеем дело с этапом, поворотом, каким-то видом движения человеческой мысли и воображения внутри общей системы «чело­век—окружающий мир».

Мифологические образы с течением времени переходят в литературу и искус­ство, питают их через фольклор. А в самой литературе фантастика представлена развитой системой литературных приемов. С особой результативностью их при­меняют сатирики: Рабле, Свифт, Гоголь, Салтыков-Щедрин и др.

Наконец, научная фантастика как таковая... Она берет все ценное и художест­венно значимое из мифологии, фольклора, науки, истории, она создает свои миры, населяет их своими героями и ухватывает то, что не поддается прямому экспери­менту, не видно человеческому глазу, а порой с трудом воспринимается и челове­ческой мыслью.

Итак, судя по представленным в подборке рассказам, мы можем сделать вывод, что имеются все возможности создать школу белорусской фантастики. Вадим Барцевич был прав, когда писал: «Есть, должен быть и резерв, еще не заявивший о себе чем-то весомым, но способный в любой момент выдвинуть своего предста­вителя в малочисленный пока отряд белорусских фантастов».

Представляемые авторы — лишь небольшая часть этого резерва.