Обещания

— Да. Но все не так плохо, по крайней мере, теперь я могу спать выпрямившись. Утром проснулся с огромным узлом в плече. Вероятно, именно так надвигается старость.

— Могу помочь, — не задумываясь выпалил я.

Он прищурился, словно скрывая улыбку:

— Со старостью?

— Нет, умник, с плечом.

— Как?

Он сидел на краешке дивана, так что мне не составило труда протиснуться сзади и устроиться у него за спиной.

— Снимай рубашку.

— Что? — Обернувшись, он посмотрел на меня с таким ужасом, словно я предложил ему раздеться до гола и сплясать посреди улицы.

— Успокойся. — Я отвесил ему подзатыльник. — У меня здорово выходит, я на маме тренировался. У нее затекали плечи от многочасовых занятий живописью.

— Я не думаю…

— Да ладно тебе, не зажимайся. Не покушаюсь я на твою добродетель.

— Ну ладно. — Скепсиса в его голосе поубавилось.

— Больно?

— Ага.

— Хватит упрямиться и скидывай рубашку, детка. Обещаю помочь.

Стоит бросить вызов большому жёсткому парню, обозвав его деткой, как он поведется на что угодно. Мэтт на секунду задумался, а затем слегка пожал плечами:

— Ладно. — Снял рубашку и отвернулся к телевизору. — Ниже пояса не прикасаться, — предупредил Мэтт шутливо, но я знал, что он вполне серьезен.

— Обещаю, — рассмеялся я в ответ.

Он сидел, немного подавшись вперед, обеспечивая мне лучший доступ. Да, широкая мускулистая спина совсем не походила на тонкие плечи моей мамы, и я быстро оценил, какими физическими возможностями должны обладать профессиональные массажисты.

Поначалу Мэтт был скован, но со временем начал расслабляться. Голова склонилась, а из груди стал вырываться глухой звук, похожий на кошачье мурлыканье. Я тщательно разминал узел, стараясь не задеть огромный синяк, который тот заработал во время нашего последнего заезда; провел пальцем вдоль длинного старого шрама слева от позвоночника. Я и раньше его видел, но не задавал вопросов. Мэтт едва заметно дрогнул.

— Откуда он у тебя?

— Перелезал через ограждение из колючей проволоки на ранчо деда. — Мэтт на минуту замолк, но потом продолжил: — В детстве. Мама нарядила меня на Пасху в новый костюм. Мне запретили идти на пастбище, но я хотел посмотреть лошадей, решил, что никто не узнает. Застрял и повис на ограждении. Как итог — огромная прореха на праздничной рубашке и я весь в крови по пояс. Думал, отец и задницу в кровь исполосует.

— Исполосовал?

— Нет. Мама, конечно, сильно испугалась, но отец лишь рассмеялся.

— На самом деле? — Даже удивительно.

— Да. — Он опять замолчал на секунду. — Это было давным-давно. — Вероятно, Мэтту не хотелось говорить об отце.

— Мы с Брайаном однажды умудрились опрокинуть в магазине полку с гвоздями. Сотни гвоздей разных размеров рассыпались по всему полу. А может, и тысячи. Охренеть как много.

— Заработали неприятности?

— Папа чертовски разозлился, но мои родители всегда считали, что наказание должно соответствовать тяжести проступка.

— И что?

— Следующие пять часов мы провели собирая и сортируя гвозди, раскладывая их по коробкам. Кое-кто из клиентов, когда это видел, вызывался нам помочь, но папа говорил, что ежели мы смогли сами разбросать, значит и собирать должны тоже сами.

Мэтт засмеялся, а я продолжил растирать ему спину. Его темная кожа казалась бы безупречной, если бы не два шрама.

— Твой дед держит ранчо?

— Держал когда-то давно. Оно принадлежало родителям матери, но после их смерти перешло моему дяде, который его продал. Мне нравилось наведываться туда и играть с двоюродными братьями, но мы не часто их навещали. Семья матери недолюбливала отца. — Похоже, все его разговоры помимо воли сегодня крутились вокруг отца. — Около двух лет мы жили в тридцати милях от них и поэтому ездили почти каждые выходные. Но потом опять переехали. Мы нигде не задерживались надолго. Дольше всего оставались на одном месте — целых три года — с седьмого по девятый класс. А затем каждые две недели куда-нибудь мотались. Я ненавидел кочевую жизнь.

— Именно поэтому не пошел в армию?

Он ненадолго замялся:

— Одна из причин. — Похоже, эту тему он развивать был не намерен. — Наверное, хорошо все время оставаться на одном месте?

— В каком-то смысле. Но возвращаясь сюда после колледжа, я чувствовал своего рода провал. Казалось, в Коде застряли одни неудачники. Типа Дэна и Черри. — Я запнулся, понимая, что зря так сказал, но Мэтт словно не обратил внимания. — Наверное, я просто привык. Я люблю Колорадо. Не думаю, что смог бы жить в дали от гор. Всякий раз, когда уезжаю куда-нибудь на восток и не могу их видеть, чувствую себя не в своей тарелке. Не могу объяснить. Это как потерять из виду основной ориентир. Словно у меня внутри компас, но он указывает не на север, а на запад. — Я запнулся, сожалея, что распустил язык. — Ну вот, так лучше?

Мэтт со вздохом откинул голову мне на бедро и посмотрел мне в глаза:

— Действительно помогло. Ты был прав.

— Я же говорил.

— Спасибо.

Он не двинулся — глаза закрыты, словно в дреме.