Обещанная медведю

Для меня стало открытием, что нет проблем сказать Медведю «да». Он и правда все тот же. И его звериная сторона, конечно, будоражила, но это тоже не было проблемой – я тянулась к этим его тайнам, зная, что у них острые зубы и можно остаться без рук.

Проблема была в том, что он мог сказать «нет». Когда узнает лучше, когда поймет, что я – бездарность еще большая, и ничего во мне нет. Я даже не могу его принять таким, какой он есть. Мне хочется сидеть с ним в кухне без обязательств и не иметь возможности его разочаровать, сбегая после завтрака. Медведь ломился в стену, не подозревая, что за ней пусто. Там – одни проблемы, которые я на него вывернула с порога – Шеба, Саныч и Воркуша. А еще Яворский.

Вот такая, как Лара, ему бы подошла. Уверенная в себе, целеустремленная, одаренная, красавица! Медведь не похож на неуверенного в себе мужика – не поэтому он на меня повелся.

– Слушай, – обернулась я, отпуская ручку. – А чем ты занимаешься?

Ну вот опять на его лице отразилось то ли удивление, то ли раздражение по поводу того, что мои метания не поддаются никакой логике. Шла к подруге, а тут вдруг забыла про нее и давай задавать вопросы. Но мне стало важно знать.

– Звуком, – он всмотрелся в меня заинтересованным взглядом.

– Каким звуком? – насторожилась я. – Птичек разводишь?

– Нет, – усмехнулся он. – Оборудованием. Концерты оснащаем, залы, студии, корпорации… Я люблю музыку.

– Гинеколог, – фыркнула я и, досмотрев его сдержанную усмешку, снова взялась за ручку двери.

Вчерашняя бойкая собака только вяло выглянула из будки и втянула морду обратно. Я опасливо вошла внутрь и огляделась. Небольшой дворик был усыпан гравием, вдоль забора сложены дрова, а дорожки выложены булыжниками, обсыпанными мелкими камушками. Не такое я тут ожидала увидеть. Скорее, какой-нибудь исконно деревенский двор с запахом навоза и бегающей по двору птицей. Последняя, судя по звуку, имелась, но где-то за домом.

Мы завернули с Даром за угол и синхронно замерли, наблюдая странную картину.

Ян бегал в загоне с утятами возле забора, а те в панике от него улепетывали стайкой, падая, кувыркаясь через поилку и истерично пища. Шеба стояла рядом с калиткой, замерев со сложенными, будто в молитве, ладонями. Ее тоже переодели, но, в отличие от меня, в женскую одежду.

– Шеб… – тихо позвала я, и она резко обернулась ко мне.

– Ром, – улыбнулась она восторженно. – Я никогда утенка не держала в руках!

Я хотела спросить, как она провела ночь, но тут Ян преуспел в охоте и направился к нам с орущим от страха птенцом.

– Привет, босс, – поприветствовал он Дарьяра за моей спиной, – я тут немного задержался… Но скоро поеду на работу.

– Не спеши, – великодушно ответил Дар, – я сам тоже заскочу.

А Шеба с трепетом приняла из рук Яна утенка и благоговейно улыбнулась.

– Ах, Ромка, он такой маленький и щекотный! – взвизгнула она.

– Ты никогда утят не видела? – настороженно наблюдала я за ней.

Мало ли, может, Ольке совсем тяжко?

– Где бы я видела? – улыбнулась она искренне. – В квартире на Патриарших?

– И правда, – поддакнула я, качая головой.

Мужчины отошли в сторонку поговорить, а я попыталась поймать взгляд подруги.

– Я нормально, – скосила она на меня глаза, продолжая осторожно тискать пернатого.

– Как тебе тут?

– Хорошо, – искренне улыбнулась она. – Солох и его семья очень добрые, Ром. А еще, – она понизила голос, склонившись ко мне, – они тут реабилитируют оборотней после того, как им высшие мозги промывают. – Я опешила, склоняясь к ней ближе, а Шеба продолжала: – Слушай, кажется, Саныча надурили. Да и всех оборотней. Ром, я сама видела – они тут на лету оборачиваются без боли и мучений. У Солоха на лечении два волчонка городских, по четырнадцать лет им. Они в лесу носятся с раннего утра. А еще мы с Яном всю ночь разговаривали…

Я смотрела на нее, стараясь не так откровенно округлять глаза, но все, что она говорила, ложилось в копилку собственных сомнений. С ведьмами ведь тоже не все просто. Бездарь – еще полбеды. А бывали ведьмы со страшными дарами. Кто-то убивал прикосновением, кто-то заражал болезнями, сводил с ума…

Однажды я участвовала в выслеживании целой семьи. Мне раньше казалось, что дело оперативного отделения правое – защитить людей от таких ведьм в том числе. Но вид маленьких перепуганных детей, которых отрывают от матери, заключенной в железный ошейник, оставил на моей уверенности большие трещины. И теперь они только ширились и расползались.

Когда вчера забрали Сашку, я окончательно потеряла веру в сострадание системы. А теперь еще и этот поселок с его обитателями – ведами и оборотнями, мало того что живущими бок о бок, так еще и творившими разные чудеса. И они не были изгоями, как мы в приюте. Они жили друг с другом рядом по собственному желанию.

– Я тоже обалдела сегодня ночью, когда Дар, не успев выскочить на крыльцо, уже бежал в лес медведем, – задумчиво прошептала я, откровенно забывшись.

– Зачем он сбежал в лес ночью? – сразу же насторожилась Шеба.

– Ну… – глянула я на нее загнанно, – просто…