Обещанная медведю

– Помолвка у меня завтра, – усмехнулась она, опуская расслабленно плечи. – Ты должна там быть. И Медведя тоже возьми.

– Ты уверена? – опешила я.

– Конечно, это вызовет резонанс. Но мне плевать. Я хочу тебя назад, в семью. И хочу, чтобы ты была счастлива.

– Это будет весело, – пробурчала я. – У тебя есть запасной кандидат?

– Эрих меня во всем поддерживает, – снисходительно улыбнулась она. – Поэтому отказов не принимаю. Поговори со своим… Даром. И приезжайте, ладно?

– Поговорю, – озадаченно кивнула. – Дам тебе знать.

– У тебя точно все нормально?

– Не все, – пожала плечами и кивнула на входные двери. – Вот пойду улаживать…

– Ладно. Звони сразу, если что, – наказала мне она и обняла на прощанье.

* * *

– О, Дарьяр Вирраныч, – приветственно вскинул руку Давид, когда я стукнул по косяку двери его кабинета. – Проходи.

Но стоило сделать шаг в кабинет, сразу встретился взглядом с конкурентом. Ромкин бывший угрюмо торчал у окна. Шея его была забинтована, а в глазах – нехороший отчаянный блеск.

– Ты просил заехать дать показания по делу Ромалии, – недовольно напомнил я.

– Сергей, можешь идти, – обратился Горький к волку, но тот не двинулся с места.

– Я подал против тебя заявление, – прорычал он. – Тебе лучше ее вернуть. На твоей стороне никого нет.

– Яворский, вон вышел! – рявкнул Давид.

– Просто хочу, чтобы он знал, – процедил тот и направился к выходу.

– Пусть останется, – глянул я Давиду в глаза. – Там где-то Ромка. А твой не в адеквате.

– Что ты сказал?! – взвился волчара, проходя мимо. – Я не в адеквате?!

– Яворский, прижал зад к подоконнику! – угрожающе процедил Горький. – Еще слово – и ты больше не работаешь у меня! Сегодня день заявлений на вашу троицу!

– Я еще ни на кого не написал, – заметил я.

– Оплошность, Дарьяр Вирранович, – метнулся Давид ко мне горящим взглядом. – Можешь написать встречное.

– С удовольствием, – мстительно глянул я на Яворского.

– И что за повод? – возмутился тот. – Это ты у меня выкрал невесту!

– Уволен, – припечатал Горький и сел на место.

– Давид Глебович! – возмутился Яворский. – Вы на чьей вообще стороне?!

– До гражданских мне точно дела нет – в бухгалтерию за расчетом шагом марш! – рявкнул он. – К Ромалии не приближаться!

Волчок сверкнул злыми глазами на начальство и покинул помещение.

– Садись, я приведу Рому, – встал Горький и вышел за Яворским.

Но я не подчинился – направился следом.

Ромалия нашлась на проходной. Яворский ее заметил, задержавшись ненадолго, но все же свернул в соседний кабинет, а Давид быстро сцапал мою ведьму под руку и доставил мне в руки:

– На. Не дергайся.

– Что такое? – замотала головой Ромка растерянно.

– Ничего, – отозвался я, втягивая ее в кабинет.

– Давид Глебоввич, – переключилась Рома на Горького, – я видела Яворского… Вы в курсе, что вчера они забрали Сашку из приюта?

– В курсе, – недовольно глянул он на Ромку. – Приказ был доставить на обследование. Сашка подписал бумаги перед участием в исследованиях. Я ничего не могу сделать.

– А увидеться с ним хоть можно? – Ее голос задрожал. – Не может же быть такого, что до него теперь вообще не добраться! Что это за бумаги? На лишение свободы?!

– Ром, у нас не человеческие законы, – нехотя возражал Давид. Видно было – ему это тоже все поперек горла. – У института жесткие правила при проведении исследований. Его никто не принуждал, подписывал бумаги он без всякого давления. А вот оказывать сопротивление не стоило…

– Да потому что взвой Яворского с ним обращался, как с преступником, изначально! – вспыхнула Ромка, обличительно указывая на двери кабинета. – Я там была!

Хотелось ее прижать к себе, чтобы перестала так дрожать, но я не двигался, пока она продолжала праведно гневаться:

– Мы не можем этого так оставить! Ему же страшно! Он совсем один там! У него нет никого!

– Рома, я попробую узнать, – хмуро глянул на нее Горький.

– Хотя бы пусть разрешат его навестить!

Не нравилось мне это все. Какие-то эксперименты, договоры, лишающие свободы… Прямо тайна за семью печатями. И выбирают, твари, приютских. За которых некому заступиться. Это оборотню повезло с бойкой подругой, но и тут, похоже, ничем не закончится. А Ромку колотило от отчаяния, и я сделал попытку спрятать ее в своих руках, неожиданно не встретив сопротивления.

Мы помолчали все трое некоторое время.

– Так что с моими показаниями? – напомнил я.

– Напиши обстоятельства, при которых ты принял участие в инциденте, – кивнул он на стопку листов на краю стола.

– А мне как писать? Как оборотню или как…

– «Или как», – кивнул он. – Не нужно личных обстоятельств. Просто Рома примчалась к тебе за помощью, и ты помог.

– А что, вы задержали этих? – вяло поинтересовалась ведьма и снова уткнулась мне в грудь.

– Угу, – кивнул Давид. – Ты молодец, Рома. Там такое скопище вскрылось, что волосы на голове топорщатся. Позже напишешь рапорт. Когда из отпуск выйдешь.

– А я еще не уходила.

– Ну так уйди! – надавил Давид. – Написали заявления – и свободны! И на Яворского не забудь добавить. Пригодится.

И он вышел из кабинета отвечать на звонок.