Обеспечение обязательств (залог, поручительство, гарантия)

45. Возникает вопрос: каковы последствия отклонения от описанных мной наиболее распространенных в обороте отношений покрытия, например, когда эти отношения вообще отсутствуют? В частности, когда будущий поручитель, не будучи как-либо связан с должником, сам проявляет инициативу и предлагает кредитору обеспечить обязательства должника? Или когда кредитор сам отыскивает потенциальных поручителей за своих должников и заключает с последними договоры поручительства?

Эти случаи хотя и не представляются упречными с точки зрения закона, но тем не менее вызывают определенные сомнения именно своей необычностью. И раз эти казусы являются нетипичными, то от юристов (в первую очередь от судей) требуется проявление большего внимания к квалификации соответствующих отношений, в частности определение того, не является ли заключение договора поручительства без согласия или против воли должника попыткой злоупотребить правами кредитора.

46. Практика свидетельствует о том, что имеется два наиболее распространенных случая, в которых отсутствие отношений покрытия между поручителем и должником может привести к выводу о том, что поручительство было дано для целей, не связанных с обеспечением обязательств.

Первая из этих ситуаций – использование поручительства для преодоления содержащегося в договоре кредитора и должника запрета уступки требования к должнику без его на то согласия.

Второй случай – использование поручительства для искусственного создания выгодной кредитору или крайне невыгодной должнику подсудности дела государственному суду или преодоление включенной в договор кредитора и должника оговорки о подсудности или третейской оговорки.

Разберем каждый из этих случаев.

47. Допустим, между кредитором и должником заключен договор поставки, в соответствии с условиями которого поставщик не вправе уступать третьим лицам денежные требования, возникшие в результате отгрузки товара покупателю, без согласия покупателя. Представим себе, что товар был отгружен, но не оплачен покупателем. Сам поставщик не заинтересован в проведении процедуры взыскания долга и готов уступить это требование третьему лицу, однако положения договора поставки запрещают ему это делать без согласия покупателя, который, в свою очередь, в даче согласия на уступку отказал.

Однако практика выработала следующий договорный прием, направленный на преодоление несогласия должника с уступкой: заключение между кредитором и лицом, желающим приобрести право, договора поручительства, при исполнении которого «поручителем» (а на самом деле – цессионарием) к последнему в силу положений закона (п. 1 ст. 365 ГК РФ) переходят права кредитора по обязательству. Таким образом, вопреки ограничению, установленному договором, требование к должнику переходит от прежнего кредитора к новому.

48. Разумеется, обсуждение этой ситуации не может не сопровождаться определенными сомнениями политико-правового характера: а стоит ли вообще в описанном случае защищать интересы должника? Ведь он нарушил обязательство, причинив тем самым ущерб имущественным интересам кредитора. Напротив, на первый взгляд внимания требует именно кредитор – ведь он все-таки получил причитающееся (хотя бы и от третьего лица, а не от самого должника), поэтому недопущение правопорядком совершенной кредитором и «поручителем» сделки нарушило бы фундаментальную идею гражданского права – защиту кредитора.

Несмотря на эти аргументы, я все же думаю, что описанная мной выше ситуация не укладывается в стандарт добросовестного поведения в гражданском обороте. Напротив, и кредитор, и «поручитель», зная о выговоренном должником запрете на уступку без его согласия, совершают такие действия, которые нацелены на обход этого запрета и результатом которых является изменение кредитора по обязательству. Правопорядок, защищая кредитора, не получившего исполнения от должника, тем не менее не может и не должен совершенно игнорировать интересы должника – в противном случае правомерными оказались бы самые разнообразные приемы, при помощи которых средневековые кредиторы вынуждали должников исполнить долг (правеж, захват заложников, долговое рабство и т. п.). Совершенно очевидно, что современное этическое и нравственное состояние общества не предполагает право кредитора осуществлять насилие над должниками. И уж тем более должно быть отвергнуто допущение возможности для кредитора действовать вопреки его договоренности с должником.

Кроме того, как известно, по вопросу о возможности произвольного вторжения третьего лица в отношения кредитора и должника и неограниченного права третьего лица исполнять обязательство за должника действующий Кодекс (п. 1 ст. 313 ГК РФ) придерживается довольно сдержанного подхода, допуская исполнение обязательства третьим лицом лишь в случае, если оно будет возложено на третье лицо должником. Правильность такого подхода может быть предметом дискуссий, он может отчасти нивелироваться судебной практикой[175].