Обет без молчания

— Тогда я издалека начну. Моя мама, Амина, эмигрантка из Марокко. Она работала то уборщицей, то сиделкой. Но и мусор на улицах собирала, драила баки с отходами. Отец нанял ее, совсем юную, ухаживать за своей матерью, а заодно поддерживать порядок в квартире, той самой, на Краузе. Хорошенькая смуглянка приглянулась ему, и Фредди смог ее соблазнить, что неудивительно, ведь он и в зрелом возрасте оставался красавцем, был образован, вполне обеспечен, обходителен, когда это требовалось. И то, как он был привязан к маме, подкупало. В общем, Амина влюбилась в герра Хайнца, отдалась ему, и через год на свет появился я. Жениться на ней Фредди не думал. Спасибо, что записал меня на свое имя и Амину оставил при себе, точнее, при своей матушке. Так ему было удобнее. Амина и присмотрит за ней, и деньги ей платить не надо, а те, что даются, считай, на ребенка. — Даша тем временем заварила чай и поставила на стол четыре чашки. — Навещал он нас пару раз в неделю. Я плохо помню, маленьким был. А когда его мать, моя бабушка, умерла, Фредди нас прогнал. Сначала говорил, что отселяет на время ремонта, но так назад и не позвал. И оказались мы там, откуда Амина уехала — в эмигрантском квартале. Вернулась к родителям, но не одна, а с сыном.

— Фредди помогал вам материально? — поинтересовалась хозяйка дома. Только она понимала все, что говорил гость, Борис — малую часть, а Даша — почти ничего, но Бетти потом все им объяснила.

— Первое время да, но давал немного и нечасто. Потом совсем о нас забыл, а мама гордая, не просила. Но я рос в хороших условиях.

Государство платило пособие, Амина работала вместе с братом в ресторанчике, что открыл ее отец, и мы считались благополучной семьей. В отличие от той, из которой вышел Харрисон. Албанские беженцы, которые обосновались в Германии, считали, что им все должны. Работать не хотели, но любили покутить. Глава семьи из-за этого постоянно ввязывался в криминальные дела, и его дети от него не отставали. Мама Харри была проституткой, и на панель ее отправил «любящий папочка».

— Она родила его от случайного партнера?

— А возможно, от собственного отца. Он, когда напивался, лез и к дочкам, и к сыновьям, и даже к внуку. Дед пытался овладеть Харри, когда тому едва исполнилось десять. Благо мальчик смог улизнуть. Он жил у нас две недели, пока отца не посадили. Не за изнасилование, а за разбойное нападение. Дали ему двадцать лет, и семья могла бы зажить без него, но нет. Дядьки продолжали воровать, мать — продавать свое тело. Харри мечтал выбраться из этого дерьма, но не прилагая особых усилий. То есть на преступления идти был не готов, но блестяще учиться или вкалывать не хотел. Ждал подарка судьбы. Считал, что заслужил его.

Герхард сделал глоток чая, и Боря обратил внимание на его кисти, грубые, в шрамах.

— Вы кузнец? — спросил он.

— Да. На нашей улице была мастерская дядьки Хасана, сирийца. Он меня взял подмастерьем, видя мою заинтересованность этим ремеслом. А я был только рад: и профессии обучаюсь, и денежку зарабатываю. Опять же, иду по стопам своих немецких предков.

— А чем в это время занимался ваш друг? — снова заговорила Бетти. — Просто ждал манны небесной?

— Нет, он искал богатую невесту. Собою Харри был хорош, поэтому мог рассчитывать на внимание состоятельных дам. Правда, обращали его на Алби именно дамы, а к дочкам своим смазливого голодранца и на пушечный выстрел не подпускали.

— Он стал жиголо?

— Это слишком громко сказано. Но Харри оказывал внимание только тем фрау, которые готовы были его материально отблагодарить. Это были женщины хоть и состоятельные, но не миллионерши. В высший свет ему было не попасть. В общем, перебивался Алби как мог. Я тоже не жировал, но был вполне доволен жизнью. Дядя Хасан подумывал взять меня в долю — он был уже стар и хотел больше отдыхать, а еще совершить хадж в Мекку, как положено каждому мусульманину. Я потихоньку откладывал деньги и накопил бы нужную сумму года за три, но мой наставник скоропостижно скончался. Его наследник выставил кузню на продажу. На то, чтобы выкупить ее, нужна была круглая сумма. Одолжить мне столько денег даже дед не мог. Тогда я обратился за помощью к отцу. На это меня Харри надоумил, поэтому на встречу с ним мы поехали вдвоем.

— И что, дал вам отец денег?

— В долг под проценты, — грустно улыбнулся Герхард. — Но я все равно был ему благодарен. В банке мне бы такой большой кредит не одобрили. Долг я выплатил за три года.

— Быстро.

— Я нашел себя. Стал ковать копии знаменитых арийских ножей, не только нацистских, но и обрядовых — ими пользовались древние маги. У меня появились свои клиенты, и они отлично платили. А друга я сделал своим представителем. Он обаятельный, говорливый и, что немаловажно, красивый, как истинный ариец. Потом оказалось, что Харри меня обжуливал. Мы поругались и расстались. Поэтому я не знал что он прилип к моему отцу: ни с тем, ни с другим не виделся.

— Что ему было нужно от Фредди?