Обет Безбрачия

Первый оборотень бросился на меня, но тут же со скулежом отлетел к дереву. Еще один разинул пасть и получил по ней.

— Рот закрой, — мрачно произнес я, пиная его с дороги. — Я тебя не спрашивал.

Приступ ярости и гнева заставил меня закрыть глаза. Стоило мне открыть, как я видел свою огромную руку, в которой дико извинялся очередной волчок — переросток.

— Чудовище!!! — заорали оборотни, бросаясь на меня. — Р-р-разор-р-рвать его!

Я очень люблю животных, поэтому сгреб в охапку первую партию. Только они меня почему-то не любят. Хотя нет, уже любят. Особенно верхний, с выпученными от любви глазами.

— Пустите, я альфа стаи… — выпучил на меня глазенки серенький волчок.

— Мне плевать! — я схватил его за шкирку, как щенка и отпустил.

— Так, ты у нас кто? — спросил я, усмехаясь и разбирая волчью кучу. — Волчок, который собирался укусить за бочок!

— Си-си-сигма! — я держа его на вытянутой руке, а он жалобно щурился.

Надо их выпустить на волю! Оборотни с визгом полетели в сторону, пока я ловил руками и отбивал в полете самых бойких, которые решили взять реванш, наступая на хвосты, морды и лапы. Мне показалось, или кто-то из них заметил, что погавкать можно и из кустов? Направление для мысли выбрано верно. Молодец! Развивай!

Какая-то блохастая сволочь пыталась укусить меня за ногу уже минуты две. «Пор-р-рву! Р-р-растер-р-рзаю!», — рычал зверь, а я посмотрел на него сверху вниз, пока остальные зализывали раны и поджимали хвосты. «Р-р-р!», — как-то неуверенно произнес оборотень, прижав уши и глядя на меня загадочными глазами. «Р-р-р! Я — лямбда. Р-р-р!», — он медленно отпустил мою ногу, лизнул ее, а хвост с репейником сделал несколько дружелюбных взмахов.

— Ангелина! — хрипло позвал я. Ко мне высунулись какие-то уж больно довольные лица крестьянок. «Вот не знаю, мне понравилось!», — комментировала одна. «А я еще не распробовала! Но он такой мохнатый!».

Нет, ее здесь нет! Я бросил визитку.

— Свадьбы, похороны и прочие радостные события. Обращайтесь! — рявкнул я, возвращаясь к машине и принимая человеческий облик. Так! Следующий клан!

Через десять минут я снова шел к машине, а на поляне раздавалось душераздирающее, жалобное вытье еще одних любителей девчатинки. И здесь ее нет. Поехали дальше! Я пока не найду ее, не успокоюсь! Маленькая, хрупкая девочка одна, в лесу. Я с психом ударил руками по рулю, глядя на пустое пассажирское сидение. Машина завелась, а я врезался в туман, топя педаль газа. Третий клан!

— Алло! — я взял трубку, додушивая особо резвого альфу, а потом отшвыривая его прочь. Где-то под ногой извивался еще один оборотень, а на меня летела вся злобная стая. — Дэм! Мне сейчас не очень удобно разговаривать! Открывай Игру для Старой девы. Ищи Анну! Светлая такая! Да! Кого ей показывали, кроме принца-идиота! Я же сказал, что мне сейчас неудобно раз… Ты угомонишься, или нет?!! Заткнулись все, из-за вас ничего не слышно!

Я рявкнул так, что некоторые оборотни присели на месте. Один пролетел мимо меня и врезался в дерево.

— Дон! — звучал голос в телефоне. — Ты же сам говорил, что людишки тебя не интересуют! Ха! Я говорил, что не зарекайся!

— Отстань, Дэм, — я открыл дверь, прижимая телефон к уху. — Мне не интересны люди. Я пообещал помочь, я помогу.

— Дон! Вот кому ты сейчас манну на уши вешаешь? Я что? Тебя первую сотню лет знаю? — усмехнулся Дэм. — Да там вся небесная канцелярия на ушах стоит! Теперь и вверху и внизу все в курсе, как ты к ней домой пришел. Как вы там стояли, обнимались…

— Это мое лично дело, — рявкнул я, сбрасывая вызов. — Я не хочу это обсуждать. Даже с тобой!

Если ты можешь разрушить хрупкую жизнь одним движением руки, если раньше уничтожал целые города, стирал с лица земли миры и народы, а сейчас смотришь на маленькую ручку и забываешь обо всем на свете, кроме одного — как погладить ее так, чтобы не сломать ненароком. И этот страх причинить ей боль заставляет каждый раз вспоминать, насколько хрупки человеческие тела. И каждый раз, когда обнимаешь, думаешь о том, что она очень хрупкая. И нужно быть… Как это правильно называется?… нежным! Да, нежным. Я никогда не сдерживался. Не считал нужным. И теперь пытаюсь найти название этой внутренней борьбе. Каждый раз я смотрю на нее и понимаю, что внутри меня идет тот самый Армагеддон, война между желанием и жалостью, страстью и осторожностью, желанием обладать и желанием принадлежать.

— Пустите меня, — простонал оборотень, глядя на меня таким взглядом, словно я спонсор приюта для животных. — Я пр-р-рошу вас. По человечески.

«Клан Кровавой Луны», — пришло сообщение, а я вежливо извинился перед кланом Черных Теней и оставил визитку. Оборотни зализывали раны, в основном под хвостом, куда еще не пинала их ни одна нога человека, а я шел к машине, решительно дергая дверь.

Туман рассеивался, а я въехал на поляну, на которой стоял старый, плешивый, как шапка волк, который шарахнулся в сторону, пронзительно завыв. Из леса выбежали оборотни, каждый из которых тащил девушку. Они грозно порычали, но я уже шел напролом.

— Где она? — я чувствовал, как ярость застилает глаза.

* * *