Обет молчания

— Ей и не нужно. Ваша монахиня — одна из сестер-близнецов, не так ли? Зеркальное отражение. Она избрала себе образ жизни, который наиболее близок образу жизни ее сестры. Черт побери, дружище! — Волнение в его голосе возрастало, от возбуждения он расплескал свой кофе. — Разве вы не видите, что все это время она подсказывала нам, где искать ее сестру?

Глава 18

^— Вы сказали, тетради? — с удивлением переспросила матушка Эммануэль. — Неужели вам понадобились ее школьные тетради?

Коробки с тетрадями были пронумерованы, их содержимое со скрупулезностью описано на стандартных страницах, которые матушка достала из папки. Тетради Сары Грейлинг в количестве четырнадцати штук, завернутые в коричневую бумагу и перевязанные бечевкой, лежали в коробке под номером двести одиннадцать. Майкл бегло просмотрел их, определенно зная, что хочет в них найти.

В тетрадях по математике и естествознанию — ничего особенного. Эти науки, должно быть, давались ей нелегко, некогда было заниматься глупостями. То же самое с французским, страницы были чистыми и опрятными.

В тетрадях по английскому, истории и теологии страницы пестрели рисунками. Майкл живо представил себе девочку, которая, внимая пространным рассуждениям о вечном, рассеянно рисует цветочки, забавные мордочки, ракушки и звездочки. САРА. САРА. САРА. Всегда без фамилии. В тонкой тетради по орфографии на одной из страниц записи заканчивались словами «бескорыстие», «вероломство».

Никаких разноцветных радуг. Плавные линии вокруг ее имени были жирно обведены черными и красными чернилами.

САРА ДОУНИ.

В начале двенадцатого он был на Флит-стрит. Он помнил ее еще узкой улочкой в те незапамятные времена, когда по ее сторонам то тут, то там выгружали огромные рулоны газетной бумаги, чтобы потом отправить их в печать, запах типографской краски становился прелюдией нового трудового дня. Теперь улица не будила прежних чувств. Банки и всевозможные бутики, девушки, покупающие колготки в обеденный перерыв, бары, закусочные — Флит-стрит изменилась до неузнаваемости. Он зашел в аптеку «Бутс» купить таблеток парацетамола на случай, если вдруг разболится голова.

Дойдя до Барклайз-банка, он понял, что пропустил номер восемьдесят пять, здание Агентства печати и новостей. Пришлось вернуться. Войдя вовнутрь, священник предъявил документы дежурному и направился в библиотеку газетных материалов.

Пока лифт поднимал его на шестой этаж, он молча разглядывал старую фотографию Софи Лорен. Ориентируясь на стрелки-указатели, он прошел по узкому коридору и очутился в большом помещении, заполненном письменными столами, телефонами, людьми и газетами. Работник агентства, с которым отец Майкл созванивался накануне, принес ему две коричневые папки, набитые газетными вырезками.

— Скверная история, — произнес он в надежде завязать разговор. Он говорил с ирландским акцентом, словно вынимая из слов самую сердцевину.

— Неужели? Ничего не слышал об этом, — отстраненно ответил отец Майкл.

— Именно скверная. Я тогда еще подумал, выглядит милым ребенком, обыкновенная девочка, живущая по соседству. — Он посмотрел на Майкла с любопытством, пытаясь угадать, что привело сюда священника.

Майкл объяснил:

— В этой истории замешано третье лицо, и этому человеку требуется моя помощь.

— A-a. — Его любопытство было удовлетворено.

Он указал на письменный стол и ксерокс.

Майкл устроился за столом. К стене были пришпилены записки и бумажки. Обрывки газет валялись повсюду, даже на полу. Прежде чем приступить к работе, Майкл пытался собраться с духом. Его обуревали противоречивые чувства: желание окунуться в тайну, с одной стороны, и предчувствие столкновения с чем-то немыслимым — с другой. Возможно, более ужасным, чем он представлял себе до сих пор.

Последние по времени вырезки лежали сверху. В первой папке он обнаружил «Сан» с репортажем об окончании процесса на первой полосе. Большую часть страницы занимала семейная фотография с маленьким смеющимся мальчиком, обнимающим большого лохматого пса. Внизу — заголовок большими буквами: «СЕСТРА-БЛИЗНЕЦ ЗВЕРСКИ УБИВАЕТ РЕБЕНКА».

Майкл почувствовал, как кровь стынет в его жилах. Он не раз слышал подобные слова, но впервые в жизни он, поняв, что они значат, ощутил физическую боль и отчаяние и ледяное покалывание в руках и ногах.

Боже правый! Ну конечно! Эта кровавая драма наделала много шуму, о ней писали все без исключения газеты. В то время он находился в Риме. Эхо этой страшной истории докатилось туда, ее горячо обсуждали, обвиняя и недоумевая, как подобное могло случиться. Как ребенок, девочка оказалась способной совершить такое ужасное злодеяние, такой тяжкий грех. Удивительным казалось то, что убийство совпало с днем ее рождения — ей как раз исполнилось двенадцать лет.

Отец Майкл усилием воли заставил себя читать дальше. «Дейли мейл» напечатала фотографию девочки-подростка в темном школьном купальном костюме, сидящей на волнорезе какого-то пляжа. Он долго рассматривал такое знакомое и в то же время такое чужое лицо двойника сестры Гидеон.