Обет обмана

— Правда? — Он не выглядит убежденным, даже когда смотрит на мою руку.

— Правда.

— Ты не собираешься стать Призрачной Мамочкой?

— Конечно, нет, мой ангел.

Он осторожно делает шаг вперед и кладет свою крошечную руку в мою. Я улыбаюсь, и он улыбается в ответ.

— Ты моя мамочка.

— Так и есть.

Он забирается на кровать и обнимает меня своими маленькими ручками.

— Ты можешь всегда быть моей мамочкой?

Отчаяние и раздражение, которые я испытала ранее, застревают у меня в горле, когда я думаю, что сказать ему.

Я здесь больше не останусь.

Мне все равно, даже если полиция меня посадит. Я просто не могу ни при каких обстоятельствах оставаться в доме, от которого у меня мурашки бегут по коже, с человеком, который стирает меня из жизни.

С момента нападения прошла неделя. Целых семь дней прошло с тех пор, как он впервые трахнул меня.

С тех пор он делал это снова и снова. Иногда два раза в день. Иногда в качестве наказания. Прошлой ночью он понял, что я провела большую часть дня, заботясь о Яне — факт, который ему не понравился.

Он был жестким, непреклонным и не выходил из меня, пока мои губы не начали кровоточить от того, как сильно я их прикусила. Я рада, что он вымыл меня и одел в ночную рубашку, потому что меньше всего я хочу, чтобы Джереми видел меня в таком состоянии.

Но опять же, Адриан обеспечивает лучший уход, который я когда-либо видела. Я знала только эгоистичных мужчин, которые обращали внимание только на свое удовольствие, и к черту мое. Адриан не только следит за тем, чтобы я кончила первой — и много раз, — он также никогда не оставляет меня грязной. Он всегда купает меня, одевает, причесывает, укладывает и даже велит Огле приносить мне еду в постель, когда чувствует, что я слишком устала, чтобы двигаться.

Я хочу убедить себя, что мне все это не нравится. Что у меня нет другого выбора, кроме как быть с ним. Но так ли это, если мое тело всегда разрушается? Если я буду жаждать его, как только его рука коснется меня?

Его прикосновения — не то, что я ненавижу. Я ненавижу его и то, что он никогда не называл меня по имени.

Я перестала просить об этом, потому что это не только бесполезно, но и меня всегда за это наказывают. Жестко, скорее от боли, чем от удовольствия, как будто он хочет стереть эту мысль из моего мозга.

И именно поэтому мне нужно бежать. Мое сердце обливается кровью, когда я покидаю Джереми, который выжидающе смотрит на меня своими огромными серыми глазами. Если не…

Мое сердце колотится, когда в голове рождается безумная идея.

— Мамочка?

— Да?

— Ты мне не ответила.

Я усмехаюсь. Он определенно перенимает требовательный характер своего отца.

— Я всегда буду твоей мамочкой, Джер. Ничто этого не изменит.

— Мы можем сегодня поиграть вместе?

— Да, но сначала мы должны навестить Яна.

— Он все еще болен, потому что спас тебя, мамочка?

— Да.

— Тогда я подарю ему одну из своих игрушек.

— Ты такой хороший мальчик, Джер. Ну же. Давай собираться.

Когда мы одеваемся, я веду Джереми вниз завтракать. Огла странно смотрит на меня, но ничего не говорит. Я упаковываю тосты и джем, когда она, наконец, говорит.

— Куда вы их собираете, госпожа Волкова?

— Для Яна и Коли. Сейчас они почти не завтракают по-настоящему. — Хотя я почти не видела, как они — или другие охранники — едят раньше, я знаю, что Огла обычно берет их еду в какое-нибудь заднее здание, где они живут и едят.

— Вам нельзя навещать Яна.

Я поднимаю голову, прерывая свою работу.

— Что?

— Перед тем как уйти сегодня утром, господин Волков отдал особое распоряжение, чтобы вам не разрешалось навещать Яна.

— Да пошел он к черту со своими особыми распоряжениями.

Вежливые глаза Оглы расширяются, словно не веря, что я только что это сказала. На этот раз я лишила ее дара речи.

Джереми хихикает, дергая меня за платье.

— Плохое слово, мамочка.

— Прости, ангел. — Я улыбаюсь, затем перевожу взгляд на Оглу. — Скажи своему боссу, что он не может запретить мне ухаживать за пациентом.

С этими словами я беру еду и говорю Джереми, чтобы он пошел со мной.

Мы идем в гостевой дом. В отличие от других охранников, Коля и Ян, по-видимому, живут здесь. Как обычно, перед зданием стоят два солдата с оружием. Я готова поделиться с ними своими мыслями, если они попытаются остановить меня, но они этого не делают.

Когда мы входим в комнату Яна, он спит. Он проснулся несколько дней назад, но доктор прописал ему обезболивающее, которое заставляет его больше спать.

Он укрыт серым одеялом, натянутым до подбородка, на подбородке растет легкая щетина, но он не так бледен, как в первые дни.

Коля сидит рядом, стучит по ноутбуку. Я удивлена, что он здесь, потому что обычно он тень Адриана, а поскольку Огла сказала мне, что у Адриана сегодня дела вне дома, я подумала, что Коля будет с ним.

Но, с другой стороны, после травмы Яна между ними возникла напряженность. Они едва обращаются друг к другу, даже по-русски. Адриан много проводил время днем с другими мужчинами, а Коля почти не отходил от Яна

Когда мы входим, он закрывает ноутбук и встает.

— Ему лучше? — Я предлагаю Коле еду.

Он берет ее и кладет на тумбочку.

— Да.