Обет обмана

Лямка спадает с кремового изгиба ее плеча, и она не утруждает себя тем, чтобы поднять ее. Ее внимание сосредоточено на зеркале, когда она медленно расчесывает блестящие пряди своих темных волос.

Я бросаю куртку на стул, и мои ноги несутся к ней. У меня нет выбора, я хочу быть рядом с ней. Это выгравировано в самом мозгу моих костей без возможности очистить его.

Аромат роз наполняет мои ноздри, когда я нахожусь на расстоянии прикосновения. Словно, наконец, почувствовав мое присутствие, пальцы Лии останавливаются на щетке, и она встречает мой взгляд через зеркало, приоткрыв рот.

Ее губы накрашены темно-красной помадой, по которой я хочу скользнуть языком и размазать по ее розовым щекам.

— Ты вернулся. — шепчет она.

— Я вернулся. — тихо говорю я, кладя руки ей на плечи. Вместо того чтобы поднять лямку, я опускаю другую ей на руку. Материал соскальзывает, обнажая ее бледные груди и мягкие розовые соски.

Я отпускаю одно из ее плеч и хватаю ладонью грудь. Она сидит так идеально, как будто была сделана для моей руки. Мой большой палец гладит ее сосок, и она делает глубокий вдох, когда обе ее руки лежат на коленях.

— Свечи? — спрашиваю я небрежно, как будто на самом деле не думаю о том, чтобы трахнуть ее прямо сейчас на полу. Она выглядит такой дразнящей, словно моя самая испорченная фантазия воплотилась в реальность.

Я говорю, чтобы отвлечь животное во мне от действия на эти плотские желания и как-то успокоить мой бушующий стояк.

Пока мы разговариваем, эта стратегия терпит неудачу.

— Они приятно пахнут. — Ее голос хриплый, чертовски эротичный, и это не помогает моей миссии. — Ты так не думаешь?

— Да. — я отбрасываю пряди ее волос и подношу их к носу, глубоко вдыхая. — Но не лучше, чем ты.

— Правда?

— Правда.

— А чем я пахну?

— Розами и чертовой зависимостью.

— Откуда ты знаешь, как пахнет зависимость?

— Я не знал. До тебя.

— Меня? — она растягивает это слово.

— Да, тебя. Хмм. Если бы я не знал тебя лучше, я бы сказал, что ты соблазняешь меня, Lenochka. — я щиплю ее за сосок, и она задыхается, прежде чем прикусить нижнюю губу.

Тот факт, что она заглушает себя, должен быть отключен, но я слишком далеко зашел, чтобы эта женщина это заметила.

Я отпускаю ее волосы и засовываю два пальца ей в рот, ожидая, что она меня укусит. По крайней мере, я чувствую, как сильно она меня хочет. Чем сильнее ее укус, тем больше она любит меня так же сильно, как я ее.

Это чертово чувство самоутверждения. Что-то, что держит меня на плаву. Я прекрасно понимаю, что она от меня отстанет, когда мы закончим. Что она повернется ко мне спиной и сотрет меня из своего мира. Но сейчас, когда я прикасаюсь к ней, она моя.

Мое, чтобы владеть.

Моя, чтобы, черт возьми, обладать.

Но вместо того, чтобы кусаться, Лия обхватывает языком мои пальцы. Ее глаза встречаются с моими через зеркало, тысяча искорок проходит через них, все сразу.

Я щиплю ее сосок, дергая тугой розовый бутон, и она задыхается вокруг моих пальцев. Я вытаскиваю их, прежде чем засунуть обратно. Она сосет их, старательно и с известной энергией, ее глаза не отрываются от моих.

— К черту все это. — Я поднимаю ее, одной рукой обнимая за талию. Она такая крошечная, что прижимается ко мне даже одной рукой.

Другой рукой я смахиваю то, что лежит у нее на комоде, и она ахает, когда ее пальцы впиваются в мои плечи. Некоторые флаконы разбиваются о землю, а другие падают. К счастью, здесь нет ни одной свечи, потому что я бы устроил пожар.

Лучшим вариантом было бы отнести ее в постель, быть гребаным человеческим существом, но у меня нет терпения, чтобы добраться до кровати прямо сейчас. Небольшое расстояние кажется световым годом. Мой стальной контроль не имеет силы, когда дело касается этой женщины.

Вот почему я держу ее подальше от братства. Вот почему я бы предпочел, чтобы мы не выходили на публику. Я всегда испытываю искушение пойти на убийство, если кто-то хотя бы посмотрит в ее сторону, не говоря уже о том, чтобы заговорить с ней. Меня всегда так и подмывает запереть нас обоих в таком месте, где нас никто не найдет.

Я расстегиваю брюки и стягиваю их вместе с боксерами, чтобы освободить свой набухший член. Лия смотрит на меня, не мигая, не двигаясь. Она даже на секунду перестает дышать.

Обычно она наблюдала за моей эрекцией с полу-ошеломленным, полу-возбужденным выражением лица, и я молюсь, чтобы возбужденная часть победила, потому что я на грани взрыва.

— Сегодня ночью я буду трахать тебя жестко и быстро, Лия. Я не буду нежным. Я не могу быть нежным, но, если я причиню тебе боль, если это станет невыносимым, скажи мне.

Ее грудь тяжело вздымается и опускается, ее розовые груди подпрыгивают вверх и вниз при каждом движении.

— Это ясно, Лия?

Она кивает, ее взгляд скользит по моему.

— Используй свои слова. Я хочу услышать тебя.

— Слышать меня?

— Твой голос. Я хочу его услышать, Лия. Поэтому, когда я трахну тебя, не отключайся от меня.

— Почему это так важно для тебя? — шепчет она.

— Потому что это вся ты. — И потому что она будет моей Лией. Целиком. Полностью.