Обезглавленное древо. Книга первая. Айк

Он не мог ни с кем поделиться ужасным открытием, и от этого оно тяготило еще сильнее. Айку казалось, что толстая прозрачная стена отделила его от всего мира. По ту сторону стены жизнь не изменилась, но ему вход в нее заказан. Стену не обойдешь, не перепрыгнешь, не сломаешь. Оставалось лишь смотреть на ту, прежнюю жизнь, частью которой он был еще вчера утром.

Рассказать бы обо всем Эйвору!

Но Веточка еще слишком мал. Каково ему будет услышать, что обожаемый им отец способен на… такое? Айк даже испытывал облегчение от того, что брат с ним не разговаривает. Врать не хотелось, а открыть правду он не мог.

Библиотека семьи Райни насчитывала около пяти сотен книг и считалась не просто большой, а огромной во времена, когда далеко не все умели читать и писать. Айк любил книги о приключениях и путешествиях, но в них не встречалось ничего похожего на то, что он видел. Убийства и схватки воспринимались как-то опосредованно, без связи с реальной жизнью. В книгах все казалось игрой – даже смерть там выглядела ненастоящей.

Но в принципе Айк знал, что люди могут убивать друг друга.

В принципе.

Перед внутренним взором ярко вспыхнула картинка – обезглавленное тело еще стоит, из шеи бьют струйки крови, похожие на толстые красные шнуры…

Айк как раз подтащил охапку сорняков к мусорной куче. Это оказалось очень кстати – его вывернуло прямо на нее. Он упал на колени, тело скрутила жестокая судорога. Вечернее солнце тошнотворно крутилось перед глазами. С минуту он был где-то далеко, на грани сознания и беспамятства. Рвота прекратилась, но жуткое воспоминание вернулось, и желудок опять свернулся узлом. Айк со стоном зажал рот рукой.

«Прекрати, слышишь, прекрати! – повторял он про себя, как заклинание. – Я не хочу об этом думать, отстань от меня!»

Наконец тело угомонилось и перестало его мучить. Остались лишь слабость и боль в груди, такая сильная, что слезы выступили на глазах. Айк заполз за мусорную кучу и дал им волю.

Почему, ну почему все так получилось? Зачем он пошел за отцом? О, если бы все вернуть, он бы и шагу не сделал из леса! Кому нужна тайна, если за нее приходится платить такой дорогой ценой!

Он вновь и вновь вспоминал суровое лицо отца, его темные глаза, сверкающий меч. Боль была такая, словно этот меч, оборвав жизнь того несчастного парня, одновременно ударил и в сердце Айка.

– Как ты мог? – шептал он. – Как ты мог?

Постепенно слезы иссякли.

Следующие два дня Айк продолжал двигаться по инерции, как игрушка с хитрым заводом. Работал, готовил, ел и ложился спать. Близняшки прибегали со своими горестями, но Айк не мог им ничем помочь. Он был так далеко от них – приходилось сильно напрягаться, чтобы хотя бы расслышать их слова.

На второй день Эйвор сломался и с рыданиями повис у него на шее. Рассказал, как он искал старшего в лесу, как помчался к Джори и Крис за помощью. Айк молча выслушал и остался равнодушен к его слезам.

Все чувства притупились, и ему полегчало. Жизнь потеряла часть своих красок, но Айк сейчас в них не нуждался. Он хотел, чтобы боль перестала рвать грудь, точно дикий зверь – прутья клетки.

В какой-то миг Айк понял, что стал похож на отца – и испытал укол короткого, острого ужаса сопричастности. Но и это чувство быстро угасло.

И оказалось, так тоже можно жить! Он не знал, надолго ли это, но решил держаться, сколько сможет. Просто не видел другого выхода.

Третий день Айк начал, как обычно. Встал, кое-как пригладил волосы. Поискал бандану, вспомнил, что потерял её, когда бежал по лесу, и просто завязал волосы в хвост. Раньше он часто заплетал на ночь косу, но теперь одна мысль об этом вызывала дрожь. Да и возня с расчесыванием не имела смысла.