Обезьяна и сущность

- Какой же я идиот! - восклицает доктор Пул, в который уж раз сожалея о своей чрезмерной разговорчивости - он прячет за нею застенчивость столь сильную, что, не скрывай он ее, она тут же лишит его дара речи.

- Но я читал довольно много из того, что было издано раньше, продолжает архинаместник. - У нас тут, в южной Калифорнии, были очень недурные библиотеки. Сейчас они уже почти все выработаны. Боюсь, теперь нам придется искать топливо в более отдаленных местах. Но пока мы пекли хлеб, мне удалось спасти для нашей семинарии несколько тысяч томов.

- Словно церковь в средневековье, - с воодушевлением культурного человека говорит доктор Пул. - У цивилизации нет лучшего друга, нежели религия. Вот этого-то мои друзья-агностики никогда... - Внезапно сообразив, что догматы его церкви не совсем совпадают с теми, какие исповедуются здесь, он останавливается и, пытаясь скрыть замешательство, припадает к бутылке.

Однако архинаместник, по счастью, слишком занят своими мыслями, чтобы оскорбиться или даже заметить эту faux pas {Оплошность (фр.).}.

- Читаю я историю, - продолжает он, - и вот что вижу. Человек противостоит природе. "Я" противостоит установленному порядку, Велиал (рука небрежно изображает рожки) противостоит тому, другому. Битва длится сто тысяч лет или около того, и никто не может взять верх. А потом, три века назад, все внезапно и неудержимо пошло в одну сторону. Еще ножку?

Доктор Пул берет вторую ножку, его собеседник - третью.

- Сначала медленно, потом все быстрей и быстрей человек начинает торить дорогу наперекор установленному порядку. - Архинаместник на секунду смолкает и выплевывает хрящик. - Все гуще и гуще устилая пройденный путь представителями рода человеческого, Повелитель Мух, одновременно являющийся Мясной Мухой, гнездящейся в сердце у каждого индивидуума, продолжает свой победный марш по земле и становится вскоре ее безусловным хозяином.

Увлекшись своим визгливым красноречием и позабыв на миг о том, что он не на кафедре собора святого Азазела, архинаместник широким взмахом отводит руку в сторону. С его вилки слетает свиная ножка. Добродушно хохотнув над своей неловкостью, он поднимает ее с пола, вытирает о рукав своей козлиной сутаны, надкусывает и продолжает:

- Все началось с машин и первых кораблей с зерном из Нового Света. Появилась пища для голодных, и с плеч у людей спала тяжкая ноша. "Благодарим Тебя, Боже, что насытил Ты нас земных твоих благ...", и так далее, и тому подобное. - Архинаместник язвительно смеется. - Нет нужды говорить, что никто ничего не получает даром. Щедрость Господня имеет свою цену, и Велиалу известно, что цена эта высока. Возьмем, к примеру, машины. Велиал прекрасно понимал: когда непосильный труд будет немного облегчен, плоть подчинится железу, а ум станет рабом колес. Он знал, что если машина защищена от неумелого обращения, то она должна также быть защищена от людей искусных, талантливых, вдохновенных. Если продукт нехорош - вам возвращают ваши денежки, причем возвращают вдвое, найди вы в нем хоть намек на гений или индивидуальность! А тут - прекрасная еда из Нового Света. "Благодарим Тебя, Боже..." Но Велиал знал, что кормление есть размножение. В прежние дни, когда люди занимались любовью, они просто увеличивали процент детской смертности и уменьшали среднюю продолжительность жизни. Но после появления кораблей с зерном все стало иначе. Совокупление увеличивало население - да еще как!

Архинаместник снова визгливо смеется.

Наплыв: в кадре, снятом через сильный микроскоп, сперматозоиды, яростно старающиеся достичь своей конечной цели - большого лунообразного яйца, находящегося в левом верхнем углу кадра. На звуковой дорожке тенор допевает последние пассажи листовской симфонии "Фауст": "La femme eternelle toujours nous eleve. La femme eternelle toujours..." {"Бессмертная женщина всегда нас возвышает. Бессмертная женщина всегда..." (фр.).}. Другой кадр: вид с воздуха на Лондон 1800 года. Затем - опять дарвиновская гонка на выживание и самосохранение. Снова вид Лондона, но уже в 1990 году, потом опять сперматозоиды и снова Лондон, каким увидели его германские летчики в 1940 году. Наплывом крупный план: архинаместник.