Обезьяна и сущность

Мы немного помялись, но уступили и прошли вслед за нею через крошечную прихожую в гостиную. В углу горела керосиновая печка; жаркий воздух был насыщен почти осязаемым запахом жареного и пеленок. У окна в качалке сидел похожий на гнома старичок и читал воскресный комикс. Рядом с ним бледная девушка с озабоченным лицом - на вид ей было не больше семнадцати - держала на одной руке младенца, а другой застегивала розовую кофточку. Ребенок срыгнул: в уголках рта у него появились пузырьки молока. Оставив последнюю пуговицу незастегнутой, юная мама нежно утерла надутые губки младенца. Из открытой двери в соседнюю комнату доносилось свежее сопрано, исполнявшее под гитару "И час грядет".

- Это мой муж, мистер Коултон, - объявила пожилая женщина.

- Рад познакомиться, - не отрывая глаз от комикса, проговорил гном.

- А это наша внучка Кейти. Она в прошлом году вышла замуж.

- Вижу, - отозвался Боб. Он поклонился девушке и отпустил ей одну из своих знаменитых обаятельных улыбок. Кейти взглянула на него, словно он был предметом меблировки, застегнула последнюю пуговицу, молча повернулась и полезла по крутой лестнице на верхний этаж.

- А это, - указывая на нас с Бобом, продолжала м-с Коултон, - друзья мистера Тэллиса.

Нам пришлось объяснить, что это не совсем так. Нам известна лишь работа мистера Тэллиса: она нас так заинтересовала, что мы приехали сюда в надежде познакомиться с ним и вот узнали трагическую весть о его кончине.

Мистер Коултон поднял взгляд от газеты.

- Шестьдесят шесть, - сказал он. - Ему было всего шестьдесят шесть. А мне - семьдесят два. В октябре исполнилось.

Он торжествующе хихикнул, словно одержал победу, и вернулся к своему Смерчу Гордону - неуязвимому, бессмертному Смерчу, вечно странствующему рыцарю дев, но, увы, не таких, каковы они на самом деле, а таких, какими видятся идеалистам от бюстгальтерного производства.

- Я просмотрел то, что мистер Тэллис прислал к нам на студию, проговорил Боб.

Гном опять поднял глаза.

- Вы Киношник? - осведомился он. Боб подтвердил.

Музыка в соседней комнате внезапно оборвалась на середине фразы.

- Важная шишка? - спросил мистер Коултон.

С очаровательной напускной скромностью Боб заверил его, что он всего-навсего сценарист, режиссурой балуется лишь от случая к случаю.

Гном медленно покивал головой:

- Я читал в газете, что Голдвин сказал, будто всем важным шишкам наполовину срежут жалованье.

Его глазки радостно блеснули, и он опять торжествующе хихикнул. Затем, внезапно потеряв интерес к реальности, он вернулся к своим мифам.

Иисус перед Лаблином! Я попытался уйти от болезненной темы, осведомившись у м-с Коултон, знала ли она, что Тэллис интересовался кино. Однако пока я задавал этот вопрос, ее внимание привлекли шаги в соседней комнате.

Я обернулся. В дверях, одетая в черный свитер и клетчатую юбку, стояла - кто? Леди Гамильтон в 16 лет, Нинон де Ланкло того периода, когда Колиньи лишил ее девственности, la petite Морфиль {Крошка Морфиль (фр.).}, Анна Каренина в классной комнате.

- Это Рози, - гордо объявила м-с Коултон, - наша вторая внучка. Рози учится пению, хочет стать киноактрисой, - доверительно сообщила она Бобу.

- Как интересно! - с энтузиазмом воскликнул Боб, поднявшись и пожимая руку будущей леди Гамильтон.

- Может, вы что-нибудь ей посоветуете? - предложила любящая бабка.

- Буду счастлив.

- Принеси еще стул, Рози.

Девушка вскинула ресницы и бросила на Боба короткий, но внимательный взгляд.

- Не возражаете, если мы посидим на кухне? - спросила она.

- Ну разумеется, нет!

Они скрылись в глубине дома. Глянув в окно, я увидел, что холмы снова в тени. Крысы-ящерицы закрыли глаза и притворились мертвыми - но только чтобы усыпить бдительность жертвы.

- Это больше чем удача, - говорила м-с Коултон, - это перст провидения! Как раз когда Рози нужна поддержка, появляется важная шишка из кино.

- Как раз когда кино вот-вот прогорит, как и эстрада, - не поднимая глаз от страницы, вмешался гном.

- Почему ты так говоришь?

- Это не я, это Голдвин, - ответил старик.

Из кухни донесся смех, на удивление младенческий. Боб явно делал успехи. Я почувствовал приближение второй поездки в Акапулько - с последствиями, еще более катастрофическими, чем после первой.

Бесхитростная сводница м-с Коултон радостно улыбнулась.

- Мне нравится ваш приятель, - сказала она. - Умеет обращаться с детьми. Никакого дешевого форса.

Я молча проглотил скрытый укор и опять спросил, знает ли она, что мистер Тэллис интересовался кино.