Обезьяна на мачте

А Бутон, давно устроившись где-нибудь под сидением, слушал все эти пересуды, приводя в порядок всклокоченную шерсть.

Это была идеальная собака для огромного переселенного города. В любой толпе, даже в стаде горластых футбольных болельщиков, Бутон чувствовал себя легко и уверенно, словно лайка в привычном лесу.

Зимой писатель закончил, наконец, свою книгу, и стал жить, как человек. По утрам теперь он бегал вокруг большого незастроенного пустыря. И не было для Бутона большей радости, чем обогнать хозяина в беге, забежать далеко вперед и, победно улыбаясь, поджидать его, чтобы умчаться от него дальше и снова поджидать, деловито выгрызая снег, набившийся между пальцев. Этот ком черной шерсти носился каким-то очень странным аллюром, который можно назвать разве что «бег кубарем». Трудно было понять, то ли он скачет, то ли катится, оставляя в снегу не цепочку следов, как полагается благовоспитанной собаке, а широкую рыхлую борозду.

Потом они шли завтракать. Бутон и здесь обгонял хозяина, в мгновение ока проглатывая все, что лежало в его миске. Хозяин же возился со своей едой томительно долго, разрезая ее на кусочки, пережевывая, запивая… Бутон старательно вилял хвостом, выманивая его на прогулку. «Ну пойдем же, пойдем, — умолял он взглядом, — нас ждут необыкновенные приключения. Стоит только выйти, и они начнутся!»  

Никаких особых приключений на улице не случалось. Просто писатель очень много ходил по Москве, Бутон же охотно сопровождал его всюду, и чтобы не ставить хозяина в неловкое положение, всегда держался поодаль и делал вид, что он ничейный пес. Он терпеливо ожидал его у служебных подъездов, вскакивал в двери автобусов, в тамбуры электричек и никогда не терял из виду в самой густой толчее. Должно быть, писателю было приятно, что он не одинок в своих скучных скитаниях, и он уверял всех бессобачных знакомых, что добрый пес в современном городе нужен человеку не менее, чем в пещерные времена, что никакие видеомагнитофоны и компьютеры не заменят горожанину радость общения с посланцем из царства зверей, что заглядывая в глаза собаки, он смотрит в душу великой Природе, оставшейся, увы, по ту сторону кольцевой автодороги.

— А самое главное, — восторгался писатель, — он совсем не болтлив и не мешает думать!

VIII

Счастливый случай — в который раз! — решил судьбу Бутона. Однажды хозяин увидел по телевизору весьма взволновавший его репортаж, о том, как спасательное судно «Садко» пришло на помощь загоревшемуся в море теплоходу. Когда на экране промелькнул спасательный круг с надписью «с\с “Садко”» , писатель понял, что означают загадочные буквы на медном ошейнике.

Понял и Бутон, что показывают его родной корабль. Лежа под столом, он вдруг услышал голос Вересова, который отвечал на вопросы репортера. Он тут же выбрался из-под стола и уставился на экран, где мелькали знакомые лица. Он ушам своим не поверил, когда телевизор заговорил голосом Феди Котова, потом голосом диктора. Пес вскочил, заскулил, забегал вокруг телевизора и даже забросил передние лапы на деревянный ящик, как будто тот мог раскрыться и впустить его внутрь кубрика.

Весь вечер Бутон пролежал на коврике, грустно уткнув нос в пушистый кончик хвоста. Даже есть не пошел. И утром не подошел к миске, хотя там и лежал кусок чайной колбасы. На прогулку поплелся нехотя, понуро опустив голову. Одним словом — затосковал всерьез и надолго.

И тогда хозяин сел и написал письмо в Севастополь, командиру «Садко». Так мол и так, попал ко мне черный пес с медным ошейником, на котором выгравировано имя вашего корабля. И хотя я очень привык к этому обаятельному существу и мне будет очень жалко с ним расставаться, все же готов передать его вам, так как Бутон буквально чахнет от тоски по своему первому дому.

В тот же день он бросил конверт в почтовый ящик. Прошла неделя, другая, третья. И писатель совсем уж было забыл про свое письмо. И вот одним весенним утром затрезвонил дверной звонок. Бутон бросился в прихожую облаивать гостя, как всегда, но первый же грозный рык застрял в горле: на пороге стоял человек в черной флотской шинели. От нее шел восхитительный запах моря, корабля, палубы, ветра…

— Я с «Садко», — сказал матрос. — Возвращаюсь из отпуска на корабль. Командир дал мне ваш адрес и попросил забрать Шланга.

— Шланг? — удивился писатель. — Нет у меня никакого шланга. Разве что в ванной — от гибкого душа…

«Да это же я — Шланг! — радостно повизгивал Бутон. Я — Шланг. Я, я! Это за мной пришли!»

— Ах вот оно что?! — догадался, наконец, хозяин, который впрочем, был теперь уже и не хозяин. — Ну, что ж, забирайте. Только знайте, что у него есть и запасная кличка, своего рода псевдоним — Бутон.

Он потрепал его на прощанье за уши. А Шланг блеснул ему жемчужной подковкой зубов из-под навеса черных прядей. Розовый язык дрожал от счастья.

IX