Обезьяна приходит за своим черепом

- Положение-то вот какое, - сказал он миролюбиво. - Дела вашего института меня не особенно интересуют. - Он усмехнулся. - Конечно, вы, так же как и ваш руководитель, заслу-жили двадцать раз петлю, но пока это не мое дело. Тут действует иное ведомство, и, надо думать, оно доведет это дело до счастливого конца. Если вы будете полезны нам кое в чем еще другом, вот вам моя рука - я согласен поставить крест на всем вашем прошлом. Видите, я открываю перед вами все карты. Но для этого необходимо, чтобы вы помогли нам в другом отношении.

Дверь отворилась и вошли - сначала офицер, за ним два солдата, а между ними...

Глава пятая

...Между ними шел высокий черный человек с короткими жесткими волосами, тяжелым, четырехугольным лицом.

Одет он был в глухое черное осеннее пальто с оборванными и болтающимися пуговицами, очень длинное, из-под которого высовывались только красные, некогда модные туфли с острыми концами.

Не дойдя шага до стола, он остановился и стал спокойно ждать.

- Так, - сказал Гарднер, с удовольствием всматриваясь в него. Отлично. Очень хорошо. Господин Ганка, встаньте и подойдите ко мне.

Ганка подошел.

- Скажите, не знаете ли вы вот этого человека?

- Вовсе он меня не знает, - быстро сказал вошедший.

- Да! - выпалил вдруг Ганка и осекся: все, что угодно, все, что угодно, но именно этого не следовало ему говорить.

- Да, да, - ухватился Гарднер, - знаете, и звать его... ну... ну?..

- Да не знает он меня, не знает, - сказал длинный и обернул к Ганке свое страшное, зеленое лицо. - Я же никогда и не был в этом городе. Я...

Гарднер встал, кряхтя перегнулся через стол и с наслаждением тюкнул его тяжелым пресс-папье по макушке.

- Ты, грязная свинья! - крикнул он, но не особенно зло. - Все равно ничего не выйдет. Придется рассказать все по порядку. Уж я из тебя все по ниточке повымотаю!

Он бросил пресс-папье на стол и сломал им карандаш.

Высокий покачнулся, но так же спокойно и окончил:

- ...я же австриец, меня зовут Отто Грубер. Я мастер по динамоустановкам. - Он как бы машинально провел рукой по волосам и стряхнул с пальцев тяжелые капли крови. - Я Отто Грубер! - повторил он.

- Заткните ему глотку! - приказал Гарднер.

Солдаты подскочили к высокому и схватили его за руки. Ганка же смотрел ему в лицо и вспоминал: где он его видел?

Вспомнить же было очень просто.

Год тому назад этого человека действительно привел к нему Гаген, но кто он такой, не объяснил. Просто сказал: "Вот этого вашего соотечественника нужно спрятать на две, на три ночи" (он именно сказал "ночи", а не "дня", и Ганка сейчас же обратил на это внимание). Был тогда этот человек в цветном драповом пальто, дорогом и хорошо сшитом, очевидно, по специаль-ному заказу. В руке у него была тросточка с ручкой из слоновой кости, и, войдя, он сейчас же прислонил ее к стене. И этот жест, почти машинальный, спокойный, очевидно, очень привычный, сразу же запомнился Ганке. В то время прошел небольшой быстрый дождь, насквозь пронизанный солнцем и ветром, и на драповом пальто и серебристой шляпе гостя лежали черные капли дождя. Гость снял шляпу и отряхнул ее. Потом он снял пальто; под ним оказался почему-то очень приличный, но все-таки никак не костюм, а просто комбинезон синего цвета. Он отряхнул и его и прошел вслед за Ганкой в комнату. Вечером пришел Ланэ и утащил Ганку в театр, а гость остался.

- Кто это у вас? - спросил Ланэ, и Ганка, застигнутый врасплох, назвал ему фамилию гостя.

- Он нехороший человек! - сказал Ланэ, подумав. - Я ему не доверил бы дом. Вы его хорошо знаете?

- Ну как хорошо! Нет, конечно, - ответил Ганка. - А почему вы так говорите, что нехоро-ший? Разве вы...

- А вы взгляните на его лицо: оно тупое, четырехугольное и какое-то тяжелое. Впрочем, австрийцы в большинстве такие... Лафатер, например, пишет...

- Лафатер! - засмеялся Ганка. - Вот откуда подуло! Подождите, подождите, я скажу профессору, что вы читаете, он вам задаст Лафатера...

- Нет, нехороший человек, - вздохнул Ланэ. - Даже и без Лафатера нехороший: такое тяжелое лицо... Вот увидите.

Когда Ганка пришел домой, гость сидел перед шахматным столиком, курил и смотрел на фигуры.

- О! - сказал Ганка. - Так вы шахматист?

Гость встал.

- Ну, какой там шахматист... Так просто, балуюсь.

Он был, очевидно, недоволен тем, что его застали за этим занятием, и даже слегка покраснел.

- А вот мы сейчас сыграем, - сказал Ганка и весело потер руки. Ну-ка, ваши какие? Белые?

- Да нет, не буду, - засмеялся гость. И опять смущенно: - Я же так, для себя... Кто это приходил к вам?

- Разве я вам не представил его?

- Только фамилию сказали.

- А! Так! Это мой товарищ по институту, ученый хранитель музея предыстории Иоганн Ланэ. Он вам понравился?"

- А что? - спросил гость и, подойдя к столу, смешал шахматы. - Я же его не знаю, но, кажется, добродушный, хороший человек.

- Почему? - удивился Ганка.

- А что, разве я не прав?

- Нет, правы, конечно, если это только опять не по Лафатеру.