Обезьяний ящик

Почему именно на Кирова перепуганное большевистское руководство делало ставку в противовес Сталину? Наверно надеялись, что членов партии он уничтожать не будет. Правы ли они были, – кто теперь это сможет доказать?

После убийства, вождю было выгодно сделать из Кирова кристально честного и чистого большевика, чтобы, создав образ, не имеющий ничего общего с реальностью, оправдать будущие репрессии. Именно по этой причине была быстро, фактически без суда, ликвидирована близкая подруга Кирова Мильда Драуле и вся ее семья, как нежелательные свидетели реальных событий его личной жизни.

Выгодно это было Хрущеву и всем последующим руководителям КПСС, чтобы показать, что было ленинское ядро ЦК, которое якобы боролось против нарушений, как тогда писали «ленинских норм партийной жизни». Все сталинское окружение было повязано на кровавых репрессиях и не было никакого ленинского ядра сопротивления репрессивной политике. Был обычный для властных структур «клубок змей», где все близкие к Сталину руководители грызли друг друга в смертельной схватке в борьбе за влияние на вождя.

Теперь сами решайте: жить ли вам в городе имени одного из жесточайших псевдонимов-большевиков, или жить в старинном городе Вятке. Декабрь 2006 г.

Нежная книга, или Книжная нежность

Возлюбленный читатель, на сей раз поговорим о совершенно своеобычной (точный эпитет) книге израильского писателя: Лери Олфи. И встретишь ты в Земле твоей сестру свою. Записки начинающего альпиниста. Тель-Авив, 2006. 305 С.

О жанре. Это не роман в привычном понимании, не мемуары, не дневник. Автор на последней странице признается, что его книга – «пролегомены» к роману. Ну, что такое пролегомены – даже сантехники, путаны, доярки и депутаты Государственной Думы знают. Книга может быть истолкована и как киносценарий (с монтажом аттракционов), исповедь (в руссоистском изводе), постмодернистский «артефакт», трагедия, трагедокомедия (как писали в старину). Кто прочитает, тот поймет «по-любому» (новейшее словечко – сорняк жгучий). А вот то, что бьет читателя кувалдой по башке: Лери пишет ритмизованной (ритмической) прозой. На самом простецком языке – «белым стихом». В наше время это – невероятная редкость. Сразу вспоминаются Андрей Белый, Алексей Ремизов, Борис Пильняк. Прежде всего, разумеется, ветхозаветная «Песнь Песней»…Такая проза, конечно, требует внимательного, вдумчивого и медленного чтения (книга – не детектив и не фэнтези). Язык Олфи – вязкий, густой, как сургуч, затягивает читателя с головой в вербальный омут.

О чем книга? Как о чем: о любви. Все книги на свете о любви. Вся квинтэссенция-проблематика мировой литературы сводится к «сухому остатку»: дала – не дала, взял – не взял. Даже великая советская литература с производственными романами и поэмами о строительстве социализма-коммунизма переливается волнами любви, правда, к коммунистической партии. Но о любви. Прости, читатель, в этом нет ничего осудительного, уничижительного. Все так, все именно так. Впрочем, все не так, все именно не так. Но мы сейчас не об этом.

Камертоном к книге служат пронзительные строки Зинаиды Гиппиус:

Любви мы платим нашей кровью,

Но верная душа – верна,

И любим мы одной любовью…

Любовь одна, как смерть одна (С. 100).

В обывательской-обыденной трактовке это означает, что «предметов любви» (Ау! Роман «Обломов» И.А.Гончарова) может быть много, а любовь одна.

Начав читать книгу, я первое время думал, что автор очень молод. Через несколько страниц понимаешь: повествование идет «от лица» человека, умудренного временем, судьбой, жизнью житейской, страданием, отковавшего дух в сомнениях, соблазнах, падениях и «воспарениях». Здесь будет уместно вспомнить пресловутого «лирического героя», ибо герой книги и автор практически неразделимы.

Олфи создал гимн-пеан любви. В основе книги – трагедийная любовь героя к пленительной, загадочной, нежной и грубой, умной и глупой Ализе. Образ героини неуловимо напоминает прелестную Аркадину из чеховского «Вишневого сада». На эту возвышенную любовь к «Прекрасной Даме» туманом наплывает любовь к простой, земной и самоотверженной Маре. Имена героинь – говорящие: Ализа на иврите означает «веселая», Мара – «горькая». Подумаешь, скажет читатель, читывали мы такое, да и в кино видали. Не торопись, друг, книга – заводная шкатулка с магическим дном. Мелодия у музыкальной шкатулки – «тонкий эротизм», «тонкая эротика» (С. 119-120, 288). Мы так «накушались» всяческой разнузданной «порнухи-чернухи», что такую книгу прочитать, как чистой ключевой водицы испить.