Обезьяны

Отухав с Уотли, Буснер опустил лапы. Прыгун отметил, что босс уселся по-турецки и принялся играть с монеткой – она описывала круги вокруг пальцев задних лап, переползала из одной ступни в другую и обратно, затем в игру включились передние лапы, и монетка ушла бродить по запутанному двадцатипальцевому лабиринту. Прыгун хорошо знал – это знак, что Буснер глубоко задумался, и если его сейчас побеспокоить, дело скорее всего кончится телесными повреждениями, поэтому сосредоточился на дорогое и не отрывал лапы от руля. Даже старшие подростки на заднем сиденье почуяли, что вожак занят чем-то серьезным, и притихли.

Буснер же размышлял. Мысли мелькали одна за другой в такой полной ясности, какая наступала у него в голове лишь тогда, когда он сталкивался с новой патологией или незнакомой симптоматикой. В такие минуты именитый психиатр воображал себе, что ворошит термитник. Воображал, как запускает лапу в нору, где скрыты новая информация, предположения и идеи, и вытаскивает ее обратно, а в шерсти уже копошатся десятки воображаемых термитов-гипотез. Одну за другой Буснер выуживал их из шерсти и пробовал на зуб. Вот что у него получалось.

Итак, имеется шимпанзе, который считает себя человеком. На первый взгляд обычная мания. Но при этом он полагает, что вообще жил в мире, где на вершине эволюции в отряде приматов оказались не шимпанзе, а люди. Мало того, самец – весьма успешный художник. Может, все дело в органическом повреждении мозга? История с моторной дисфункцией, про которую показывал Уотли, кажется многообещающей, но для диагноза ее одной маловато, – возможно, мы имеем дело с истерией. Если у него правда органические повреждения, то из этого могут последовать увлекательные феноменологические выводы… но нечего болтать этим у себя перед носом, Буснер. Подожди, союзничище, осмотри сперва пациента, а пока держи себя в лапах объективности и беспристрастности…

…и все-таки, как забавно – не успел я сутра посетовать, что нет интересных больных, а мне уже ухают и сообщают эту новость…

Но другая лапа Зака Буснера зарылась поглубже, туда, где в термитнике располагалась пограничная область между сознанием и бессознательным, между прекрасными мечтами и ночными кошмарами, где гнездилось неясное чувство вины. Там и пряталась царская пара – врач по имени Бом из Тейма [56]и его пациент, которого тот лечил от депрессии. Чем лечил? Уж не тем ли самым препаратом, будь он неладен? А ведь он и был неладен, как показали те чертовы испытания… Да ладно тебе, не может этого быть, отмахнулся Буснер и сам удивился, с какой легкостью дался ему сей мысленный жест.

Тут его умственную жестикуляцию прервали раздавшиеся с заднего сиденья вопли Чарльза.

– «Аааа!» – заверещал подросток и пробарабанил пальцами по шее вожака: – Вожак, можно мы «хууу» остановимся тут на минутку, просто повеселиться, «аааа» ну пожалуйста.

– «Ррррряв!» – гаркнул Буснер и обернулся, упершись взглядом в морды трех своих потомков, на которых были написаны беспокойство и заискивающая просьба. Отогнутые нижние губы обнажали длинные желтые клыки, шесть дрыгающихся лап отчаянно месили воздух:

– По-ожалуйста, вожак, по-ожалуйста, мы просто хотим побегать, ну хоть немножко!

В этот момент «вольво» остановился у светофора на углу Альберт-Роуд, впереди маячило зеленое облако Риджентс-Парка. Справа виднелись вершины мачт и натянутые на них тросы – крыша над птичьим вольером Сноудона в зоопарке. «Хи-хи-хи», заклекотал Буснер и, повернувшись к Прыгуну, показал:

– Может, остановимся здесь и сперва сползаем поглядеть на настоящих людей, а уж потом поедем к мнимому, как думаешь «хууу»?

У Прыгуна только что челюсть не отвисла, он вопросительно поглядел на босса.

– Шучу, шучу, не стоит воспринимать все мои жесты так серьезно. – Повернувшись к подросткам, Буснер отмахнул: – Идет, отправляемся на двадцатиминутную прогулку по Примроуз-Хилл, но потом ползем дальше.

Прыгун поискал, где оставить машину, но безуспешно.

– Похоже, свободного места не найти, – щелкнул пятый самец пальцами, когда они в четвертый раз проехали по части Риджентс-Парк-Роуд, примыкавшей к Примроуз-Хилл. Ситуация усложнялась еще и тем, что машины постоянно отъезжали от бордюра, а их место сразу занимали другие – одни мамаши с детьми шли гулять, другие возвращались домой. Буснер начал злиться, его пальцы взмывали в воздух все быстрее и быстрее. Прыгун знал, что это значит: еще немного, и Буснер устроит им настоящую лекцию о том, куда катится современный мир.

– «Уч-уч» какой, к черту, смысл жить в этом городе?! Посмотрите на это «ррряв!» автомобильное столпотворение! Часы пик учетверенькали в прошлое – у нас теперь пик весь день! Когда наши предки возводили эти изящные террасы, здесь повсюду была зелень. Архитекторы и строители времен Регентства задумали создать здесь этакий лесной, деревенский мостик, связующий городские районы. Но поглядите на все это сегодня! Вы собрались в парк, а вам даже припарковаться негде!

Буснер ткнул пальцем в сторону длинной вереницы машин – все, как одна, свистели тормозами, медленно сползая вниз по холму.