Обгоревшая фотография

Больше в квартире делать было нечего. Теперь в ожидании результатов судебной экспертизы и реставрированной фотографии следовало выяснить кое-какие обстоятельства.

Деревня. Войдите в нее с какого угодно конца и спросите, допустим, Ивана Сидорова. Вам не только покажут, где он живет, но и наиподробнейшим образом охарактеризуют и самого Сидорова и его домочадцев.

А будет у вас в том нужда, непременно найдется какаянибудь древняя бабуся, которая припомнит всех сидоровскнх предков до третьего колена. Совсем не то многоквартирный дом, где на незначительной сравнительно площади ютится иной раз больше людей, чем в средней деревне Каждая квартира такого дома живет своей, обособленной жизнью, о которой почти ничего не знают даже соседи, обитающие дверь в дверь.

Немногое рассказали соседи о жизни Лидии Платоновны Кадочниковой. Вдова, 42-х лет. Муж был ответственным работником, добровольно ушел на фронт. Погиб.

Лидия Платоновна жила очень обеспеченно - пенсия за мужа, сама работала. В последнее время к ней иногда заходил мужчина примерно ее лет, может, немного моложе. Его рост? Пожалуй, чуть выше среднего. Обычная одежда - синий костюм. Блондин, широкие, дугой брови, прямой нос. Глаза? А кто их знает, как-то не обращали внимания. Был ли он у Кадочниковой в день пожара? Кажется, был... Да, да, был определенно. Его видели как раз в тот момент, когда он выходил из квартиры. Она его не провожала - в этом нет необходимости, дверь запирается автоматическим замком.

К вечеру в угрозыск позвонил судебный эксперт Владимир Павлович Воронцов.

- Александр Петрович? Думаю, данные вскрытия должны твою контору заинтересовать.

- Опоздал, дорогой. Я хотя в морге и не присутствовал, но могу тебе по секрету сказать: удар ножом в область сердца.

- Гм... Почти угадал. Только не нож - пуля.

- Ну, это, собственно, дела не меняет.

Полтавец положил трубку и выдвинул средний ящик стола. Hа самом верху, прикрывая углом номер на папке "Дело", лежала фотография блондина лет сорока.

Над прямым носом почти срослись широкие дуги бровей...

2

Больше всего в жизни Владимир Семенович Тучков не любил работать. Целью его существования было при наименьших затратах энергии пользоваться наибольшим количеством земных благ. Такая жизненная установка отнюдь не устраивала окружающих, с которыми Владимиру Семеновичу приходилось постоянно общаться. На этой почве то и дело возникали конфликты, принимавшие для Тучкова нежелательные обороты. Закончив педагогический институт, Владимир Семенович пошел работать по специальности педагогом-историком. Но ежедневное пребывание в школе ему быстро надоело.

Он считал, что количество растрачиваемой им на уроки энергии ни в коей мере не окупается средней зарплатой педагога. И через некоторое время Тучков устроился в одно почтенное учреждение. Оттуда его скоро выставили за злоупотребления. Что ж, рядовой педагог зарабатывает мало, стало быть, выгоднее быть руководителем.

Неисповедимыми путями Владимир Семенович протискивается на должность директора одной из алма-атинских школ. Вместе с директорским креслом он получает доступ к школьной кассе. Их близкое и совсем не бескорысшое знакомство закончилось для Владимира Семеновича скамьей подсудимых.

Отбыв наказание, Тучков вновь прибыл в Барнаул.

Надо было трудиться, а трудиться не хотелось. Решил попробовать, как ему казалось, даровые хлеба. Клубу железнодорожников требовался баянист. Умея подбирать нл баяне "Чижик-пыжик" и вальс "На сопках Маньчжурии", Тучков заключил, что для дебюта этого вполне достаточно. Как и предполагалось, администрация клуба не поверила Владимиру Семеновичу, что он первоклассный баянист, но "только давно не брал инструмента в руки". Потребовалось исполнительское подтверждение. Тучков поставил перед собой ноты грнговского "Танца гномов" и, глубокомысленно глядя в них, запилпкал нечто среднее между "Чижиком" и вальсом.

Слушавшие переглянулись и дружно сказали: "Гм..."

Директор клуба ничего не сказал, но, взглянув на него, Тучков понял, что пока не поздно, лучше уйти. Счастливый случай свел его с Лидией Платоновной Кадочниковой. Подержанный, интеллигентного вида сорокалетний блондин вскоре стал жить с ней на правах мужа.

Он начал прилично одеваться, у него появились деньги.

Он не скрывал от Лидии Платоновны, что сидел в тюрьме. Да, сидел. Подлец бухгалтер запутал отчетность, а ему, директору школы, приписали халатность. Но ничего, он еще встанет на ноги. Вот немного отдохнет и начнет работать. Шли месяцы. Лидия Платоновна наконец поняла, что Владимир Семенович и не собирается устраиваться на работу. В их теперь нередко возникавших ссорах ей все настойчивей просилось на язык подходящее для этого мужчины определение - "альфонс".

Но она сдерживалась, думала, что, может быть, он еще возьмется за ум. Ее надежды Тучков истолковывал по-своему и с каждым днем все больше наглел. Он уже и не заикался о работе, приходил к Кадочниковой пьяный и требовал денег опохмелиться.