Объяснение социального поведения. Еще раз об основах социальных наук

Разумеется, инкорпорация открытий нейронаук даст более твердые основания психологии и сможет разрешить некоторые существующие споры. Так, сканирование мозга подтверждает скорее квазигиперболическое, а не гиперболическое дисконтирование. Таким же образом можно определить различие между гневом и негодованием, если удастся показать, что эти эмоции активируют разные участки мозга. Нейрофизиология зависимости, конечно, будет и дальше помогать нам понять это загадочное, саморазрушительное поведение. И все же заметьте, что все эти заявления касаются побуждения к действию. Поползновений в направлении феномена «заполнения» также предостаточно. В то же время нейронаука пропозициональных убеждений (и взаимодействий мотивированных убеждениями) не существует и в ближайшем будущем не появится. Рассмотрим тривиальный случай пересмотра убеждений. Я думал, что завтра пойдет дождь, но, когда небо прояснилось, я скорректировал свой прогноз и в результате изменил свои планы. Я не думаю, что только нехватка моего воображения (или нехватка научной компетенции) заставляет меня сомневаться, что вскоре мы сможем выявить нейрофизиологию даже этого простого процесса, в то время как многие механизмы формирования убеждений, конечно, еще сложнее. Если я прав, тогда половина модели поведения, основанной на убеждении-желании, еще надолго останется недоступной для нейронауки. То же самое с еще большей уверенностью можно сказать, если выйти за пределы этой модели и задаться вопросом о «нейронах вдохновения», порождающих открытия или произведения искусства.

Есть два вида причин, по которым социальные науки не могут давать предсказаний или объяснений в строгом смысле. Одна заключается в том, что даже для данных убеждений и предпочтений действие может остаться в какой-то степени неопределенным (то есть непредсказуемым). При принятии решений в ситуации неопределенности или ситуации с высокой степенью сложности поведение может быть вызвано тем, что Кейнс назвал «жизнерадостностью», а не некоторыми особенностями ситуации, на которые мы реагируем определенным образом. Люди определенно будут вести себя в этих случаях согласно практическим правилам: проблема в том, что таких правил слишком много. Например, это могут быть конкурирующие между собой точки координации: делай как раньше, или делай, как поступают соседи. Сказать что люди скорее «удовлетворяют», а не «максимизируют», – значит не сказать почти ничего, пока мы не определим то, что конституирует удовлетворительный уровень.

Другая причина – наше плохое понимание механизмов формирования предпочтений. Индивиды подвержены конкурирующим между собой склонностям, относительную силу которых в любой конкретной ситуации часто трудно оценить. Если я стану угрожать вам, вы испугаетесь или разозлитесь? Если возникнут оба эффекта, какой из них будет преобладать? Если я решу отдохнуть от моей бурной профессиональной жизни, будет ли мой досуг таким же бурным или же, наоборот, крайне расслабленным? Если моя страна из диктатуры превратится в демократию, падение политических авторитетов заставит меня также отвергнуть религиозные авторитеты или, наоборот, подтолкнет в их объятия? Я настаивал на нашей частой неспособности дать предварительные ответы на эти вопросы, хотя постфактум у нас может появиться возможность выявить преобладающий механизм.

Можно ли снизить степень неопределенности, выявив либо условия возникновения, либо вероятности возникновения? Я рассматривал первую возможность в главе II и пришел к несколько скептической оценке, так что позвольте перейти ко второй возможности. Можно ли, например, вычислить распределение среди населения уровней удовлетворенности, которые, по крайней мере, помогут нам предсказать общее поведение? В конце концов, в этом и состоит основная задача социальных наук. Точно так же, если мы предположим, что какая-то доля населения под действием угроз скорее испугается, чем разозлится, или что каждый из нас может реагировать и тем, и другим образом, есть ли возможность квантифицировать эти вероятности?