Объяснение священной книги псалмов

Вспомнив о своей юности и пройдя мысленно свою жизнь, исполненную разных житейских превратностей, в чувстве глубокого смирения, пророк говорит о себе в таком тоне: никакого–то во мне нет толку, будто в маловозрастном, и ничего–то нет во мне, за что можно было бы, хоть мало–мало, одобрить меня, я ничего не стою; не стою, — но заповедей Твоих все ж е не забываю, зная красоту и величие их, — все же уклоняюсь под сень их, чтобы достоинством их прикрыть мое ничтожество. Я облекся в них, как в одежду, чтобы из–за их светлости забыли о моем ничтожестве. Мысль св. пророка, начав с юности и прошедши всю жизнь, перенеслась в вечность и узрела на всем этом протяжении неизменно пребывающею одну лишь правду Божию. Правда Твоя правда во век. Почему? Потому что она одна дает закон, который не только истинен, но сам есть истина. Питаясь этой уверенностью, как бы так говорит пророк: «воодушевляюсь надеждою, что, идя путем закона Твоего и пребывая верным правде Твоей, я держусь того, что есть едино истинно, не обманчиво и безошибочно. Там, за пределами жизни, я вижу венец, которым увенчается верность закону Твоему и правде Твоей. Смирение ничего не видит в себе такого, чем могло бы оправдаться, а между тем истинно смиренный не падает духом, — отчего? Оттого, что его окрыляет надежда на то, что премилосердый Господь не покарает его. На чем же коренится такая надежда? На сознании, что он искренно верует и всегда всеусильно старается быть верным тому, во что верует. Совесть не обличает его в лености, оплошности и сознательном уклонении от закона Божия. Посему, хотя он и находит себя ничтожным, (уничижен) сравнительно с тем, чем бы ему быть следовало, но не теряет надежды быть спасенным, ибо все делал и делает, зависящее от него. Таков был св. апостол Павел: «время, — говорит он, — моего отшествия наста…, течение скончах, веру соблюдох: прочее соблюдается мне венец правды» (2 Тим. 4:6–8). Скажут: не самонадеянно ли это? Нет. «Ничесоже в себе свем (ничего худого за собою не знаю), — исповедует он, — но ни о сем оправдаюся» (1 Кор. 4:4). Оправдывающий нас есть Господь, а если Господь кого оправдает, то кто же его осудит? Что же привлекает Господнее оправдание? «Вера любовию споспешествуема» (Гал. 5:6).

Пс. 118:143–144

Там смирение с надеждою показал, а здесь показывает терпение скорбей и всего находящего из–за верности заповедям. Скорби и нужды почти всегда, словно мраком, покрывают верного заповедям. Заповеди Твои, — говорит пророк, — поучение мое. Я держу их в уме моем, лелею в сердце, исчезаю в них всем вниманием моим и по ним, как по шнуру плотничьему, направляю жизнь мою. И между тем, что же встречаю на пути? Скорби и нужды, непрестанные столкновения, которые уязвляют сердце мое и тяготят меня. Отчего же это так? Оттого, что так Богу угодно, — Ему одному и ведомо. Подклони же голову под крепкую руку Божию, и молчи. Ты кто противоотвещаяй Богу? Будь доволен одною верою, что если Бог есть твой Бог, а ты Божий, то все — твое. Завещание об этом уже написано и законно скреплено. Еще немного, — и будешь введен в наследие, а теперь ты состоишь под искусом. Все находящее должно благодушно терпеть, заботясь только о том, чтобы неуклонно идти путем заповедей и веруя, что это есть единственно верный путь. Скорби и нужды покушаются омрачить светлость этой веры, а ты разгоняй такое омрачение и восстановляй светлость веры своей, твердя себе: нет, заповеди — вечная правда. Сам Бог засвидетельствовал их непреложность. И вместе с тем, обращаясь к Самому Господу, молись: вразуми мя, и жив буду, дай мне, Господи, всегда держать в разуме убеждение в непреложности заповедей Твоих, — и жив буду, т. е., жить буду по ним, никакие искушения не возмутят ровности той жизни, какая, по милости Твоей, установилась в духе моем; или: неуклонно от заповедей Твоих проживши век сей, перейду верным Тебе в другую жизнь. Там Ты наделишь меня вечно блаженною жизнью, и я вечно буду жить с Тобою и в Тебе. Такими помышлениями и воззваниями подкрепляет себя терпящий, и жизнь его течет ровно и невозмутимо, хотя снаружи кажется и утлою ладьею, которую волны жизни бросают туда и сюда, и готовы раздробить и разметать по пространству вод.

ДЕВЯТНАДЦАТОЕ ОСМИСТИШИЕ (Ст. 145–152).