Объяснение в ненависти

— Я не к тому. Просто моя креативная мысль сейчас пошла дальше. Мысленно я выстроила такую рекламную трехходовку. Следи за фразами: «Отчаявшимся похудеть. Спросить Тамару Петровну. Отчаявшимся поправиться. Спросить Ивана Иваныча. Просто отчаявшимся — спросить Веру Алексеевну!» Нравится?

— Ты у нас великий и могучий рекламный гений. В этом никто не сомневается. Собираешься пристроить меня на работу с помощью столбовой рекламы? — Вера предположила, что Сотникова в порыве дружеского энтузиазма готова пойти на любые шаги.

— Вовсе я не собираюсь расклеивать объявления о твоих дивных способностях на столбах. Я похожа на дуру?

— Сейчас ты похожа на гуру! — хмыкнула Вера.

— Ну и договоримся, что ты в своем деле ас, а я в своем. Убеждена, что такого обалденного специалиста просто с руками оторвут, если только узнают, что ты свободна.

— А откуда узнают? Не стану же я и в самом деле давать объявления в газету…

Сотникова с состраданием глянула на подругу и заявила не терпящим возражений тоном:

— Тебе не нужно ничего делать. Дай мне свою визитницу.

— Зачем? — удивилась докторша.

— Когда ты вытащила меня из той истории с пропавшим черным жемчугом и бандитом-банкиром, я ведь не спрашивала тебя: «Зачем? Почему? И как ты этого добьешься?» Правда? — нетерпеливо протянула руку Даш а. — Ты тогда всего-навсего спасла мою фирму от разорения, мою репутацию от грязи, а меня саму… Возможно, если бы не ты, Веруня, я свалила бы в их гребаную Америку, и тот ужас, который нагнал на меня этот негодяй, остался бы во мне навсегда. Ты не дала ему сломать меня как личность! А теперь я всего-навсего хочу хоть как-то вернуть тебе долг.

— Возьми. — Покопавшись в объемной светло-палевой кожаной сумке, Вера Алексеевна протянула визитницу. — Ты смешная, Дашка! Ничего ты мне не должна.

Даша углубилась в разглядывание визиток. Некоторые она откладывала и переписывала в свой деловой блокнот. Другими просто любовалась, разглядывая дизайн. Над третьими скептически усмехалась и покачивала головой, отмечая убожество шрифта или логотипа.

Лученко отпила мартини, взяла сигарету и решила, что сегодня тот редкий случай, когда она может закурить. Кажется, Дашка всерьез озаботилась ее трудоустройством. Это направило мысли Веры в иное русло. Так все-таки отпуск или увольнение?.. Если бы кто-то из больных пожаловался доктору Лученко на то, что из-за увольнения у него стало «глючить сознание», Вера Алексеевна нашла бы тысячу и одно слово, чтобы поддержать человека и внушить ему надежду. Но для себя эти слова, как обычно, не находились. Ведь ей еще никто не сказал, что она уволена! Почему даже мысль о такой возможности невыносимо болезненна? Да ясно, почему: только работа у тебя и осталась, милая моя.

Вера попыталась честно разложить проблему на составляющие. Для этого она обратилась к изобретенной ею технологии: нужно задать себе самые точные вопросы и попробовать на них ответить. Ты и вправду думаешь, что останешься на улице? С твоим опытом? С твоим знанием предмета? С профессиональным багажом, который накоплен за годы работы?

Но…

Так уж ты и незаменима! Можно подумать!.. Великий психиатр Лученко! Фрейд и Юнг в одном лице! Спасительница потерянных душ!

Вера тряхнула головой, отгоняя въедливую самоиронию. «Пусть я помогла не очень многим. Не всем, кому хотела. Но ведь помогла! Значит, уже не зря занимаюсь своим делом. И главное, я занимаюсь любимым, самым СВОИМ делом. Живу собственной, а не чужой жизнью. Ведь это самое ценное, что дается человеку: найти свое…»

Она продолжала задавать себе правильные вопросы, но легче почему-то не становилось.

«Итак, зная, что не останешься на улице, догадываясь, что сможешь быстро трудоустроиться, ты все-таки дрожишь, как заячий хвостик, от одного предположения, что тебя выкинут из клиники? Вот. Точное попадание, прямо в цель! Клиника. Это не просто место, где изо дня вдень работаешь. Стены, коридоры, кабинеты. Привычные, знакомые, как родинки на собственном теле. Это люди, коллеги, друзья. Иногда не совсем друзья, но все равно — твоя среда обитания. Ты здесь как рыба в воде».

Разве она сможет прожить без Сашкиных острот, без его блистательных рассказов о больных?! Саша Дольник, хирург от Бога, золотые руки. Одессит, балагур, острослов. Когда он входит в послеоперационную палату, даже самые тяжелые больные пытаются улыбнуться в ответ. Вера видела, как светлеют лица и самих больных, и их родственников, когда Саша разговаривает с ними. Иногда в конце рабочего дня он забегает к Вере в ее гипнотарий, просто на кофеек, потрепаться, рассказать новый анекдот. У них с Верой один любимый анекдот на двоих — про хирурга и самурая. Дольник обожает рассказывать его в реанимационном блоке: «Знаете, какая разница между хирургом и самураем? Самурай точно знает, зачем он делает то, что должен делать!»