Объятье Немет (СИ)

И на какой-то момент ему показалось даже, что наваждение отступило. Что он может просто идти, как любил ходить прежде, что ничего этого не было. Не приплывал в город Лайлин, не завещал своих тяжелых тайн, не вовлекал в них Меддема Зарата. И Зарат тоже не являлся, эти тайны - часть их, - раскрыв. Но ощущение было ложным. Так добивался Ати краткого мига забвения, и так горько оказалось попрощаться с ним навсегда. Знание похоронило его под собой, стало крепчайшей из могильных плит.

Выйдя на улицу, ведущую к дому, он, впрочем, смирился; куда больше, чем когда пустился отсюда в бегство. Но решения не нашел. Больше того - со всей безысходностью знал, что найти его невозможно.

Тогда-то и плеснуло по краю зрения черно-красным. Из тени проулка кто-то метнулся к нему. Ати застыл.

- Да где же ты пропадаешь? Столько времени жду!

Кара, вспомнил он, Карраш. Сколько осуждения было в ее словах. Но Ати слишком волновало другое, чтобы испугаться по-настоящему.

- Чего ты хочешь? - спросил он, сверлимый недовольным угольным взглядом.

Карраш передернула плечами и вся словно бы вытянулась. Достаточно, чтобы достать ему до плеча.

- Господин Зарат поплывет с тобой в Дош. Он снарядил судно, "Осенний цветок". Будь в порту до заката.

Но, передав поручение, уходить не спешила. Ати собрал достаточно храбрости, чтобы спросить:

- Зачем ему плыть?

Возможно, того Карраш и добивалась - а возможно, просто хотела увидеть, что он сможет сказать.

- Если господин Зарат взял работу, то должен ее закончить. Таков его долг. Не перед тобой, понятно. Перед другими.

Среди установившейся тишины Ати кивнул не сразу. Она рассмеялась, блеснув ровной остротой зубов.

- Долгов он не любит. Ты видел насколько. Очень они его злят. Поэтому приходи.

Ати кивнул еще раз, не вполне сознавая, что делает. Карраш, видимо, прекрасно это в нем поняла - и опять засмеялась. А потом развернулась и исчезла в проулке. Черно-красное беспорядочное ее одеяние какое-то время мелькало среди зелени, а потом пропало вовсе. Она возвращалась самым коротким путем.

Ати окинул взглядом ограду дома, ворота, которые никого не смогли удержать, и кликнул привратника.

Глава 2. Дош

Корабль отошел от пристани ровно в тот момент, когда солнце нижним своим краем коснулось залива. Точность редкая, но обещанная, на самом деле, не Ати: команда держала ответ перед другим человеком.

Меддем Зарат встретил его наверху сходней. Безличным кивком, таким непохожим на утреннюю ярость, - и настолько же чистым от дружелюбия. Надежда, наивно зародившаяся у Ати, разбилась. Бальзамировщик вовсе не прощал его, ни на мгновение, ни частицей души. Он вынужден был предпринять это путешествие, по причинам, которые совсем не хотелось узнать. И пусть решение, безусловно, принадлежало Зарату, сознание, что тот не оставил бы дел из праздного любопытства, отзывалось виной пополам со страхом.

Связанный двумя этими чувствами, Ати постарался, чтобы его присутствие не доставило, по крайней мере, никаких новых хлопот. В своем намерении, впрочем, едва не достиг обратного.

Мир на палубе речного корабля был непохож на мир за его пределами, а корабли, на палубу которых Ати ступал раньше, не походили на этот. Жизнь, кипевшая вокруг, требовала привычки. С третьей попытки только удалось ему найти в ее бесконечной стремнине тихий остров.

Островом тем оказался шатер, разбитый в конце палубы. Внутрь этого шатра унесли вещи Ати, когда он поднялся. Внутри же, полускрытый пологом, он сел на ковре. И тогда, наконец, осмотрелся.

Холмы Фер-Сиальце проплывали мимо: корабль развернулся и пошел против течения реки через город. Вечерний ветер обдувал спины гребцов, почавших долгие часы работы. Команда состояла из свободных людей, но лишь часть их была местными. Наречие, впрочем, слышалось только одно: то, на котором говорили в порту все. Ати понимал половину и еще сколько-то мог угадать. Но вряд ли испытал бы затруднение, попробовав объясниться.

Кое-где на берегу уже зажглись огни, и, как всегда, это как будто толкнуло время вперед. Когда последний холм остался позади, оказалось, что в город проникли тени, а вода почернела. Раийя, в это время года прозрачная насколько возможно, блестела густеющей темнотой.

Река повернула, и Фер-Сиальце скрыли деревья. Тогда, наконец, двое мальчишек наперегонки взобрались наверх. Минута - и красной волной хлынул парус. "Осенний цветок" был наряден, как все корабли Силаца, - и, возможно, несколько сверх того. Еще стоя на пристани, Ати оценил яркие зеленые глаза на его бортах, резьбу носовой фигуры. Парус же, наполнясь ветром, стал рыже-алым. И все же это был неновый корабль, который на своем веку пережил многое.