Объятия Анд

Сеньор Марко усадил приятелей в свой кабинет, угостил кофе и даже предложил знаменитую сербскую ракию из абрикоса. Он пообещал, что вскоре картина с рейсом 717 прояснится. Ждать прояснения ситуации пришлось часа два. Наконец Марко вернулся в кабинет и сообщил, что «Ил-62» благополучно взлетел и через шесть часов будет здесь. Алексей позвонил в посольство и передал эту информацию для посла. Как гостеприимный хозяин, Марко долго не отпускал друзей и накормил их типично сербским обедом, который для него специально готовили. Алексей впервые отведал телячью чорбу и ягнятину на жару. Договорились пригласить Марко на борщ, домашние пельмени и русский квас.

С диспетчерской вышки Алексей и Валдис наблюдали, как советский лайнер плавно вышел из облаков, и через некоторое время его шасси коснулись взлетно-посадочной полосы. На борту царило праздничное оживление. Наконец кошмар закончился.

В зале прилета толпились встречающие. Илья Петрович увидел табличку со своим именем и отчеством и направился к человеку ее держащему. За ним увязался и Семен Семенович на правах старого знакомого. Вадим тихо исчез. Тут же подошел Валдис и, видимо, интуитивно узнал ревизора Минфина.

Стоявшее в зените солнце освещало и оживляло все, что нуждалось в энергии светила на высоте, почти в три тысячи метров… Для ползающих и летающих насекомых, только в эти часы, и была настоящая жизнь. Они бурно роились и в кустах, и над водной гладью лагуны.

Голубую поверхность лагуны пронзали солнечные лучи, будто сотни лазерных ножей без брызг входили в воду. До дна они так и не доставали, погружая в вечный мрак все, что могло обитать на километровой глубине.

Идеальные очертания лагуны в форме круга, как бы нарисованного гигантским циркулем, были видны только громадным кондорам, парящим на высоте, позволяющей обозревать все и всех.

В предзакатные часы снежная вершина, одна из самых высоких в Западных Кордильерах, как в зеркале отражалась на водной поверхности лагуны.

На берегу лагуны в небольшой хижине сидели двое, излучавшие умиротворенность в этой пейзажной идиллии.

Ну, что, Илья Петрович, как вы здесь, удалось ли поработать?

– Алексей вы с Федором все прекрасно организовали. На биостанции Всемирной организации здравоохранения прекрасные условия. Сейчас многие сотрудники в отпусках, поэтому все сложилось для меня идеально. И местный переводчик есть, и машина, ну и, конечно, трехразовое питание. Почему я выбрал этот район? Потому что здесь, несколько лет назад, случилось сильное землетрясение, в результате которого на поверхность выбросило породы, залегавшие глубоко в земле. В радиусе пятидесяти километров я исколесил здесь много мест. Очень полезно и продуктивно. Отсюда я запросил Москву, благо есть на базе космическая связь, сделать снимки этого района из космоса. Короче, есть о чем докладывать, есть над чем поработать. Только вопрос в том, кому сейчас это надо. Для разработки проекта нужны хорошие инвестиции и среднесрочная перспектива. Горбачев слаб, и Союз может, вскорости, развалиться. Денег нет, Горбачеву Запад много обещает, но не дает. Как бы моя работа не оказалась бы «в стол».

Алексей не знал, как ответить на риторические вопросы геолога, а вместо этого порылся в рюкзаке и достал конверт. Это было письмо от Федора.

– Вот, Илья Петрович для вас, почитайте, получили последней диппочтой. Может там и ответы есть на ваши вопросы и сомнения.

Одновременно Алексей достал термос и разлил по чашкам чай из листьев коки. Задул ветер и потянуло прохладой. Лагуна постепенно меняла краски с голубого, на изумрудный. От вдруг появившейся ряби, отражение снежной головы вершины раскололась в мозаику на мириады частей.

Илья Петрович дважды перечитал письмо и задумался, глядя на воду, маленькими глоточками отпивая чай. Так он просидел минут десять. Алексей от природной дипломатичности вопросов не задавал. Надо будет, сам скажет, думал он.

Наконец геолог допил чай и попросил спички или зажигалку.

– Я думаю это лучше сжечь, всякое может случиться, и обронить можно, или еще что-то.

– Что вы имеете в виду?

– Да, на биостанции есть один странный тип – американец, все время вопросов много задает, присматривается. Меня Федор ориентировал, что, от таких, лучше подальше держаться. Из письма следует, что мы сегодня ночуем на биостанции, а завтра едем в какое-то ваше место, о чем вы мне расскажите по дороге. Поскольку еще одна ночь на станции, я письмо и сжег. Кстати этот американец немного говорит по-русски.