Объявляю убийце голодовку

Я чуть было не порадовалась за Виктора, но вовремя уловила некоторое несоответствие. Это кого же он себе нашел, если домогается меня как ненормальный?

— Вы, наверное, что-нибудь напутали, — осторожно предположила я. — Или мы говорим о разных людях. — Я не посчитала зазорным слегка исказить реальное положение дел, тем более что Витюша вроде ничего не имел против подобного развития событий. — Мы как раз собираемся начать еще раз. И Виктор уже перевез ко мне часть вещей.

У моей словоохотливой собеседницы отвисла челюсть.

— Не может быть! — ахнула она, и я испугалась, как бы дама не лишилась чувств.

Некоторое время она напряженно о чем-то размышляла, а потом уставилась на меня с гадливым подозрением. Похоже, то, до чего мадам додумалась, не делало чести ни мне, ни бывшему супругу, ни его новой пассии, если таковая, конечно, не была плодом фантазии собеседницы.

Поделиться соображениями она, однако, не успела. Зычный мужской голос из раскрытого окна оповестил окрестности о негативном отношении заброшенного кормильца к излюбленному занятию жены.

— Мы сегодня жрать-то будем или ты так и проторчишь на лавке до утра?! — Чувствовалось, что терпение главы семьи исчерпано до донышка, и путь к его раненому сердцу теперь отыскать будет совсем не просто. Банальными макаронами с сосисками супруга не отделается.

Я осталась одна, но раздираемая такими страстями, что непременно нужно было дать им выход. Следовало все узнать наверняка. И незамедлительно. Даже если баба наврала, я все равно должна все проверить. И я, кажется, знаю как. Заодно испробую отмычку.

Оказавшись под дверью коварного изменщика, я вставила штырь в замочную скважину и, встав так, чтобы спиной прикрыть незаконные манипуляции от глазка квартиры напротив, принялась усердно расковыривать замок.

Вообще-то никому не посоветую хвататься за подобный инструмент без соответствующей подготовки. Даже самая великолепная отмычка работает только в руках специалиста. Непрофессионалу в квартирном взломе делать нечего, как, впрочем, и в любой другой профессии, требующей отточенных навыков и высокой квалификации. Я это прекрасно понимала и, заказав незаменимую вещь, особо оговаривала с Николаем — мир его праху — получение самых полных инструкций по ее применению. Теперь же, когда инструктироваться все равно было не у кого, а хозяин этой квартиры вряд ли привлечет меня к уголовной ответственности, почему бы не потренироваться самостоятельно? Прямо здесь и сейчас?

Минут через двадцать я добилась определенных результатов, хотя не совсем тех, что ожидала. Что-то хрустнуло, и драгоценная отмычка плавно легла мне в руку, оставив некоторую свою часть — вполне возможно, как раз самую важную — в замочной скважине. Я, конечно, не специалист, но подозреваю, что ключи Витюша теперь может смело выбрасывать на помойку, как, впрочем, и замок. Вот насчет двери не знаю, после того как выломают, ее еще можно будет починить или все равно придется ставить новую?

После пережитого было бы глупо убиваться из-за потери инструмента. Даже такого дорогого и желанного. Пусть переживает Витюша. Так ему, мерзавцу, и надо. Нечего людям голову морочить. И все-таки я не сдержалась. Неудачи, конечно, следует принимать достойно, и обычно я так и поступаю, но уж слишком много на меня свалилось. Женщина — существо эмоциональное. В издерганном состоянии даже самая выдержанная и стойкая иногда может сорваться. Ух, попадись мне сейчас под руку, вернее, под ногу хозяин квартиры, пинок ему я бы отвесила с большим удовольствием! Но за неимением Витюши негодование выплеснулось на ни в чем не повинную дверь. И что бы вы думали? Воровской мир в моем лице лишился несомненного дарования. Сомневаюсь, что всякий взломщик может похвастаться положительным результатом с первой попытки!

Я вошла в приоткрывшуюся дверь и огляделась. Как я и предполагала, ремонта Виктор не делал. Хотя — и в этом я тоже не ошиблась — давно бы следовало. А вот присутствие женщины и ее вклад в облагораживание холостяцкой квартиры были налицо. Нигде ни пылинки, вещи на своих местах, даже пивом и носками не пахнет, как положено у неприкаянного холостяка.

Можно было отнести благотворное женское влияние, например, на счет какой-нибудь старушки, честно отрабатывающей прибавку к пенсии, но найденная на столе записка делала версию сомнительной. Я готова с некоторой натяжкой допустить, что Витюша называл пенсионерку солнышком и подписывал свое к ней послание зайчиком, однако я все же усомнилась, что «нежный и страстный поцелуй» в постскриптуме предназначался гражданке преклонного возраста.

Ну и что я должна теперь думать?! Я, конечно, не собираюсь царапать глаза его избраннице — ей и так можно только посочувствовать, — но меня-то он почему преследовал?!