Обязалово

Лёд на реке снесло весь, пошли щучьи игрища. Во всех направлениях над водной гладью группами толклись спинные плавники. Самочка и 2–4 самца. Все непрерывно двигаются и трутся об окружающие предметы. Похоже на танцы в армейском клубе.

Потом — собственно икрометание.

После чего — все самцы разбегаются в разные стороны, а самка с громким плеском выпрыгивает из воды. От восторга, наверное.

Карась мечет икру, когда вода прогрета до 17–18 градусов, карпу нужно 18–20, лещу 12–13, а щуке достаточно от 3 до 6 градусов. Через 2–3 дня основная масса икры ляжет на дно. Пока вода холодная — в ней ещё хватает кислорода. А когда придонный слой прогреется — икра погибнет. Поэтому щуке нужно успеть — отметать своё сразу после ледохода.

В моё время щуку на нересте даже из дробовиков бьют. Здесь — острогой и молотком. Живучие они — пока молотком голову не разобьёшь — дёргаются. Так гладиаторов в древности киянкой добивали: целые коллекции черепов с квадратным отверстием на маковке на кладбищах при стадионах древнеримских городов.

3-5 полупудовых метровых «брёвнышек» из каждой лужи, промоины, протоки… Вся река неделю кушает щуку.

На пригорках уже пахота пошла.

«Сеешь в грязь — будешь князь» — народная агротехническая мудрость для Северной и Средней России.

Новины, росчисти отдаю конкретным хозяевам. Такие… отруба получаются. Лучше отдавать землю лично и навечно — толку больше.

В общинном клине земля разбивается на полоски. А мне дефрагментация и на компах надоела. Для новых земель хозяин — особенно важно. Как не старайся, а полную корчёвку посторонние люди не сделают — масса корней остаётся в земле, нужно несколько раз пройтись, чтобы она стала, как в посмертном пожелании — «пухом».

В «Паучьей веси» крестьяне откатали набор обязательных ритуалов по поводу первой борозды и начала сева. Мне, естественно, более всего была интересна толпа голых баб ночью с бороной на поле.

Зря ночь перевёл: смотреть не на что, никакой порнографии — одна этнография.

Половодье заканчивалось, вода уходила, оставляя мокрые луга, замусоренные ветками и корягами, с пятнами луж и наносами речного ила. Напоследок я устроил очередной агротехнический взбрык:

— Верхние части лугов, где посуше, распахать и засеять льном.

— Не… низя… как же так… мы ж с них сено берём… чегой-то ты боярич… не в своё дело…

Я — не Никита Сергеевич. Устраивать полную распашку заливных лугов до уреза воды, что привело к гибели множества малых рек — не буду.

Но для льна наиболее пригодны дерново-подзолистые, легко- и среднесуглинистые почвы, развивающиеся на моренном и л'eссовидном суглинках. Годятся маломощные суглинки, подстилаемые с глубины 0,5 метра песком, и супесчаные почвы, подстилаемые моренным суглинком.

Это — моя ситуация. Дёрн у меня на лугах лежит — там и лён будет.

И это всё, что я могу внятно сказать. Плохо быть бестолковым! Ой как плохо! Чем померить кислотность почвы? Если pH выше 5.5 — выход и качество волокна падает на 25–40 %. А минеральный состав? Азот-фосфор-калий… «Оптимальные сроки посева льна наступают при достижении среднесуточной температуры почвы (на глубине 5-10 см) + 7–8®С и ее влажности 50–60 %»…

Да хоть бы просто знать температуру воздуха с точностью до градуса…!

«Целесообразно подготовку семян к посеву проводить методом инкрустации»… Свалка фразу выдала, а дальше? Коллекционный столик с инкрустацией — представляю. А как это с семенами? Факеншит! Среди попаданцев полно коллекционеров и ни одного селекционера!

На мужичков я ножкой топнул. Но не чисто самодурски, а с объяснением: сводил крестьян на «луговую тарелку».

— Вот наши покосы. Ведьму я вывел — пользуйтесь.

Хоть какая-то материальная польза от моих геройствований.

Всякое доброе дело, по моему мнению, должно приносить прибыль. Я коробецких за групповуху наказал? Справедливость восстановил? Где доход от моей справедливости?

Ещё возвращаясь из своего Деснянского похода мы с Жердяем предметно посидели над списком тех дурней, которые мне долговые грамотки выдали. Теперь по высокой воде по реке пошла отдача. В виде груженых плоскодонок.

Как я и предвидел, отдать серебром смерды не могут. А товаром…

Русский купец Николай в роли монополиста — хуже лютого зверя:

— Овца? За 20 кун?! Больше 5 не дам.

— Дык… Оно ж в Елно на торгу было!

— Вот и иди… в Елно. Продашь — серебрушку принесёшь. А пока тебе реза растёт.

Жердяй в эти дела впрямую не лезет, но всякие взбрыки притормаживает. И поп их — уже в ту же дуду дудит. Община полностью на себя долги не принимает, круговая порука по такому делу… не хотят. Крестьянские семейства какие-то свои внутренние расчёты между собой сводят.

«— У меня жена — красавица!

— А у меня жена — умница!

— А у моей жены… глаза голубые.

— А остальное?!

— А остальное — ж…па. Утром на службу ухожу — хлопну. Вечером приду — ещё колышется».

Вот и здесь так: община… «колышется».