Обязалово

Но вы должны непрерывно слушать и проявлять. Проявлять внимание, заинтересованность, сочувствие и одобрение. Вы не можете просто выключиться, вы не можете автоматически кивать. Потому что такое отстранение - ловится, и от этого обижаются. "Затаив смертельную обиду...", "с камнем за пазухой..."... Оно вам надо?

И постоянно держите заинтересованно-доброжелательно-покровительственно-умное выражение на лице. Подстраивая дозы этой смеси под конкретного собеседника.

Причём чистого общения "фейс-ту-фейс" практически не бывает. Даже диалог - идёт "на публику", постоянно кто-то рядом. И если ты выглядишь очень доброжелательным при разговоре с одним, то и другой хочет такого же. Он этого не скажет. Даже самому себе. Он этого не понимает. Но - чувствует всей своей душой.

Имущественная зависть - мелочь по сравнению с завистью душевной.

"Народная любовь"... в ней можно захлебнуться насмерть. Хорошо, что я не пью. В смысле - не сильно. Но можно умереть от заворота кишок. И дело не только в том, что Домна вкусно готовит... пироги медовые... после месяца полуголодного марша... а остановиться... и сам не могу, и её обидеть...

К "всенародной любви" добавляется такая же "всенародная ревность".

Они постоянно хотят меня порвать на тысячу маленьких "зверят лютеньких"! Как те бандерлоги - старого Балу. Кусочек для себя лично. Кусочек не тела - души, внимания, заботы. И тела, кстати, тоже. Трифена... Хорошо хоть - не все.

Филька целый час, с выражениями, с театральной мимикой и попытками демонстрации наглядных пособий, судорожно подбирая слова и размахивая руками, рассказывает о том, как у него два дня телилась корова. Не столько о корове, сколько о своих переживаниях. О груднице своей бабы, крапивницы старшего сына, лихоманке старшей дочки, соплях младших...

-- а тута она телиться... а послать-то некого... а тута надо сено с покоса везть... а она-то му да му... и никак стал быть не лезет... а крыша-то на хлеву-то... слышь-ка... того! Провалилась! в аккурат над ею! вот те хрест святой! прям в аккурат!... а я тут... а ети все... вот же ж беда нежданно-негаданно... Только милостью! Только божьей!... Кабы не божий промысел! Кабы не Христос-бог сам... с серафимами и херувимами!... придавило бы телку нахрен - вот как бог свят!

Я киваю, делаю заинтересованное лицо, ахаю и охаю, синфазно к выражаемым эмоциям. Вот только не крещусь через слово. Нет у меня такого навыка, попаданец я атеистический. Хотя и, по канону, прав: "Не поминай имя господа всуе".

Филька улавливает мою нетипичную сдержанность в части "крёстного знамения", начинает волноваться и, наконец-то, выдаёт суть:

-- А я, стал быть, и прошу: дай - грю - пустое подворье. А то у меня крыша в хлеву похилилась. Мало, грю, корову не задавила. А он, слышь-ка, ну - грит - пшёл нахрен, надоел. Да где ж такое видано! чтобы хлоп уродский однорукий такое вольному смерду говорил! Дык за таки слова - и юшку пустить! Рыло нахрен на сторону своротить... А я, слышь-ка, я - сдержался! Вот те хрест! Я ж того, вежество-то ну знаю. Господу, стал быть, помолился, ярость-то свою по-утишил. Не, слышь-ка, думаю себе: не дело бояричево майно портить. Вот боярич придёт - тогда, стал быть... вот.

"Хлоп уродский однорукий" очевидно - Потаня. Уезжая, я оставил двух старост: в Старой Пердуновке - Фильку, в Новой - Потаню.

У Потани людей много больше. Фильке - завидно. А тут ещё и крыша провалилась.

Филька - хитрец деревенский. Хоть издалека, но до дела договорился. А Потаня молчит. И берёт чашу с бражкой правой рукой. А по его, мельком брошенному в мою сторону взгляду, я понимаю невысказанный вопрос:

-- А ты, боярич, заметил, что у меня правая рука уже держит? А коли заметил, так чего не порадовался за меня? Или я тебе не интересен? Радость моя, труды мои ежедневные, боли-мучения... тебе как?

Восхищаюсь, удивляюсь, сочувствую:

-- А выше поднять? А повернуть?.. Да, пока так будет больно, не всё сразу... А я ж тебе говорил - должно получиться... Да чего меня благодарить - Пресвятую Богородицу благодари. Это она - заступница.

Разбираю спор между Филькой и Потаней. Решение простое: Фильке дать новое подворье. Старую Пердуновку в качестве административной единицы - упразднить, всё напрямую подчинить Потане. Филька радуется - "его взяла", корова в целом хлеву стоять будет. Потом понимает, что теперь Потаня его так нагрузит... Но уже хода назад нет.

И так - час за часом. "Говоруны"... тяжело. А "молчуны"?

-- Домна, как живёшь-поживаешь? Подобру ли, поздорову ли?

-- Спаси тя бог, боярич, помаленьку.

Не будет Домна за общим столом о своих заботах говорить.

Уже глубокой ночью, когда народ как-то расползся, поймал Домну в поварне.

На общий вопрос:

-- Как живёшь?

Получаем в ответ слёзы.

Тихие такие. Без крика, без воплей. Просто потекли. Господи! Да что ж случилось?!

-- Мой-то... к другой ушёл... молодую себе нашёл!

И - бух на колени. Мне в ноги.

-- Ваня! Миленький! Помоги! Не могу без него, изменщика проклятого!

Мда... "И смысл четвёртой скрыт от меня: путь мужчины к сердцу женщины". Дополню царя Соломона: "... и обратно".