Обязалово

— Да уж… Чудны дела твои, господи. Человечка — нет, могилки — нет, видоков — нет. А есть донос про смертоубийство княжьего человека. И мне, как посаднику, надобно по «Правде» вести сыск. Может, тебе с этой бабой перетолковать? Чтоб она донос свой забрала?

Наконец, откланялись. Полдня убили на разговор. А вся суть — в одной фразе. А жить когда? Дела делать, прогресс прогрессировать…

Аким, засидевшийся за столом, шагал несколько тяжело. Походка полностью соответствовала его думам:

— Слышь, Вань, а может ей серебра дать? Ну, чтобы она донос забрала?

Убил. Всё-таки, воинский офицер — не ярыжка судейская. Понятие: вымогательство посредством угрозы доношения — не знаком.

— Заплатить — подтвердить её подозрения. Дальше либо новый донос, либо она нас стращать будет. И — доить. Ты, Аким Янович, не грусти, не печалуйся, а иди потихоньку домой да отдыхай. А я следом приду.

Потому что, безусловно — чисто случайно, по улице идёт бывший мятельник Спирька, а ныне полновластный Елнинский вирник Спиридон как-его-там по батюшке.

Интересно: он давно там в засаде сидит? Поджидать нас на посадниковом дворе… ему неудобно. Зайти к нам на подворье… ещё неудобнее. Разве что ненароком на улице повстречалися.

— Здрав будь господин Елнинский вирник Спиридон. Поздорову ли поживаешь?

И не меняя интонации и мимики, но значительно тише:

— Что ж ты сука судейская делаешь?! Гнида недодавленная. Я тебя в люди вывел, а ты сам даже о своей заднице не озаботился.

Спирька аж с лица спал. Поперхнулся, шапку сдёрнул — в руках мнёт. Типа: жарко ему. Аж вспотел, бедненький. По лобику капельки повыступали. Так это я только начал, сейчас везде хлюпать будешь!

Подхватил его под локоточек, развернул в сторону его домовладения, и повёл полегоньку, держа на морде лица бесконечно доброжелательную и, где-то даже, искательную улыбочку. Озвучивая её матерными выражениями.

С кем работать?! На кого опереться?! Хоть и не идиот, а бестолочь. Ведь понятно же: я повалюсь — и он посыплется. Не мог сам проблему закрыть? Да что ж ты бараном-то блеешь, вирник? Привык смердов давить, а семейство бывшего начальника — табу? Чинопочитание доведённое до потери самосохранения?

По привычкам своим я бы воспользовался какой-нибудь сексуальной технологией. Типа — «бесчестная вдова». Или поломал бы что. Типа «вдова сильно болезная».

Факеншит! Иметь в руках такой административный ресурс и заниматься уголовщиной! Учить. Учить надо местных правоохранителей разнообразию правоприменительности!

— У тебя что-нибудь из краденых вещичек есть?

— А…? Чего?! Нет! Я ж всё найденное сразу… владельцу или в казну. Как по закону! У нас — ни-ни!

— Спирька! Перестань мне лгать. Хуже будет. Бреханёшь — живьём выпотрошу. Нужна вещичка запоминающаяся. По делам более годовой давности. Из разгромленного княжеского дорогобужского обоза есть что-нибудь? Что после нигде не светилось?

— Да не… да откуда… да как можно же ж… О-ох… Ну… Завалялась одна штучка… Чисто случайно! Вот те крест святой!

Ну вот, а то девушку из себя строил.

Как подкидывать нужному человеку пакетик с героином — известно. Золотой браслет-змейка несколько тяжелее, но принципиально не отличается. Дальше пошли уточнения: система охраны, топология местности, персоналии.

— Девка твоя на Макухином подворье бывала?

— Дык… ну… Он же ж… начальник. А у его пятеро сынов… Были… Старшенький-то после того дела… помре… Ну я и посылал. По разным делам мелким. Даже и породниться думал. А вот последний год… Как отрезало.

Понятно, что именно отрезало. Помню я того парнишку-отрока, которого ты, Спирька, оказавшись в отряде главным, потащил раненного, с открывшейся раной, верхами за сотню вёрст в Елно. Видать, родниться ты сразу передумал.

— Лады. Щавель есть?

— ???!

— Завтра — Степанов день. День ангела покойного. Вдова с семейством и дворовыми пойдёт в церкву обедню стоять. И ты с дочкой тоже — чтобы все вас видели. Чего-нибудь из дочкиной одёжки приметное — мне дашь. Запону какую, платочек… Щавеля — я и сам наберу.

Уже наработанные мною в «Святой Руси» технологии вошли в «золотой фонд» обмана, мошенничества и провокации. Снова, как прошлым летом, переодетый в женскую одежду, с полным подолом молоденького зелёного мусора, я явился на вирников двор. Неразборчиво помявкал престарелому воротнику:

— Эта… ну… велено… вот… зелень свежая, только что… сказано — спешно в поварню…

Присматриваться внимательно к молоденьким девчонкам пожилому мужчине неприлично. Дяденьке видна приметная запона и знакомый платочек. А из-под правильно замотанного платка виден только нос.

До поварни я не дошёл — кухарки могут быть внимательнее. Зелень — к забору, браслетик — под стреху, и — ходу.

Все нормальные люди прячут свои ценности в нормальных местах. Одних и тех же. Квартирные воры этим активно пользуются: посмотри в комоде под бельём — там деньги лежат.

В крестьянском хозяйстве нет комодов, но есть другой набор укромных местечек. Особенно выделяются два: колодец и «под стрехой». В колодцы бросали кресты и оружие. Вплоть до шашек и пулемётов. А под стреху убирали обрезы и наганы.