Обязан выжить

Главным украшением стала, конечно же, впечатляющая сулея с бимбером — крепким самогоном частного производства, однако молодые люди, отметив, правда, надлежащим образом вместительность сулеи, основное внимание уделили девушкам. Да и чего там греха таить, насмотревшись всякого, они были теперь не с какими-то там немками, а с настоящими паненками, которые, сберегая неотразимый закордонный шарм, в то же время были уже как бы свои.

Именно поэтому с первой минуты за столом воцарилась непринужденная обстановка, и офицеры, стараясь, с одной стороны, быть как можно галантнее, рекомендовались совсем уж запросто.

— Виктор… Борис… Биндюжин… Очень приятно…

На что девчата, мигом уловив нужный тон, отвечали так же.

— Зося… Надия… Бардзо пшиемне…[12]

Общее знакомство еще не успело закончиться, как один из офицеров, принявший на себя обязанность тамады, первым поднял бокал.

— У всех налито? У всех. Первый тост за нашу Победу!

— Ур-ра!.. — общим радостным криком ответил стол, зазвенело стекло, и офицеры, по случаю наличия дам приняв только по полстакана бимбера, ожидающе поглядывали на главу застолья.

Тамада без задержки объявил следующий тост:

— За наших товарищей!.. За тех, кто не дожил…

На этот раз все выпили молча, и на какое-то время за столом воцарилась тишина. Даже девчата, которые перед этим щебетали безостановочно, отдавая дань памяти, сразу замолкли. Впрочем, тамада, выждав приличную паузу, снова поднялся.

— Третий тост… За прекрасных дам! — и, чтоб окончательно снять впечатление от предыдущего тоста, шутливо добавил: — Господа офицеры пьют стоя!

Мужчины дружно поднялись, сразу началась веселая неразбериха, застучали стулья, зазвенели стаканы, и, поскольку общее количество выпитого бимбера уже превысило норму, настроение собравшихся стремительно пошло вверх. Уже через каких-нибудь полчаса развеселая бимба наполнила комнату шутливыми выкриками, громким смехом и вспыхивающим то там, то здесь безалаберным пением.

Теперь офицеры начали еще больше уделять внимания дамам, и кое-кто, демонстрируя собственную галантность, даже пытался переходить на польский язык при помощи военного разговорника. Дамы весьма благосклонно относились к своим ухажерам, такие попытки немедленно вызывали на девичьих лицах одоб рительную улыбку.

Однако, поскольку вначале за стол все садились как придется, то по мере того как уровень бимбера в сулее быстро снижался, понемногу начали возникать и краткосрочные симпатии. Девчата во всю стреляли глазами, посылая весьма доходчивые сигналы своим избранникам, а те, в свою очередь, реагировали как могли, и все вместе дружно ожидали начала танцев.

Лейтенант Биндюжин пока таких сигналов не получал, и все свое внимание уделял соседке, которая ему очень нравилась. Однако девушка вела себя на удивление скромно, и Биндюжин принялся косо поглядывать на возможных соперников, хотя ничего подозрительного не заметил. Правда, один раз ему показалось, что его соседка уделяет внимание своему визави, лейтенанту Виктору, и Биндюжин начал следить за ним, но через какое-то время бросил.

Виктор вел себя за столом намного сдержаннее остальных, в их сторону не смотрел, и Биндюжин, презрительно пробормотав себе под нос: «Антиллигент хренов, форс давит…» — успокоился и снова повернулся к соседке.

Тем временем поляк-фактор, который все время сновал то туда то сюда, обеспечивая стол закусками и спиртным, решив, что выпито достаточно, притащил и поставил в углу комнаты патефон с кучей пластинок. Офицеры мгновенно повскакали с мест, стол отодвинули в сторону, общий шум перекрыл разухабистый «Весельчак», и все, кто хотел, занялись танцами.

Биндюжин тоже поднялся и, на всякий случай загораживая свою соседку от остальных, галантно наклонил голову.

— Пани, разрешите пригласить вас на танец…

Соседка благодарно улыбнулась, и Биндюжин, отметив про себя, что дело наконец-то пошло на лад, радостно облапил девушку.

Танцы не прерывались ни на минуту. Фокстрот сменял танго, «Розамунду», «Остатня недиля», танцевали даже какую-то «Кариоку», и только когда зазвучала «Лили Марлен», неизвестно как оказавшаяся среди пластинок, распаренный от выпитого Биндюжин потянул свою партнершу в коридор.

Там он, откинув всякую «галантерейность», по-свойски затиснул девушку в угол и торопливо забормотал:

— Ну, чего ты?.. Чего?.. Ну, давай…

Однако девушка начала сопротивляться и тихонько просить:

— Пожалуйста, пустите меня… Я прошу… Я же живу тут…

О том, что она живет здесь, девушка сказала, просто не зная, как избавиться от напористого ухажера, однако Биндюжин воспринял это как согласие и уже по-деловому уточнил:

— Где живешь?

— Тут… У меня тут комната… — начала объяснять девушка, но Биндюжин, не слушая дальше, потянул ее за руку.

— Ну, то пошли! Куда тут?..

Догадавшись, что ее пояснения привели совсем не к тому результату, девушка ухватилась за дверной косяк.

— Да никуда я не пойду!