Обязан выжить

Через пару минут «опель», мягко урча двигателем, выполз из гаража, миновал ограду, и только когда машина выехала на мостовую, Виктор, сидевший за рулем, спросил дядю Викентия:

— Так что приключилось-то?

— Неладно вышло, Витя, — глухо отозвался дядя Викентий. — Ох, неладно… Ты того офицера помнишь, что в театре все приставал ко мне?

— Пьянчужку, с которым ты коньяк пил?

— Его, Витя, его. Сегодня опять выпить тащил. Ну, я его и толкнул неловко, а он головой о ступеньку, и…

— Что?! — от неожиданности Виктор даже нажал на тормоз. — И сильно?

— Совсем, Витя, совсем… Вот ведь беда!

— А может, помочь можно?

— Да какой там… Сам увидишь…

— Тогда зачем едем? — Виктор наконец-то уразумел, что случилось, и говорил с холодным спокойствием.

— Дальше увезти надо, Витя. Дальше… Там нас видели, как мы шли вместе…

— Понял, — Виктор выехал из переулка и решительно повернул в сторону Старого города. — Это правильно… Закинем подальше… Лишь бы не заметил кто…

— Да не должны бы… Там темно, как у негра…

Минут через пятнадцать «опель» с потушенными фарами уже втиснулся под узкую браму, и дядя Викентий, тихонько выбравшись из машины, прислушался, одновременно осматриваясь по сторонам. Все было тихо. Крадучись, дядя Викентий и Виктор проскользнули вглубь двора, осторожно, чтоб не громыхнуть жестью, подняли тело и торопливо затолкали его на заднее сиденье «опеля».

— Куда повезем? — по-деловому спросил Виктор, одновременно нажимая стартер.

— На Монополевую, — быстро сказал дядя Викентий и пояснил: — У него записка в кармане… С адресом на ту улицу. У черта на куличках…

— Подходит!

Дом по указанному адресу оказался длинной трехэтажной махиной. Фасад выходил прямо на улицу, а правее за углом начинался глухой переулок, который круто спускался куда-то вниз в сторону от магистрали. Загнав «опель» в этот проулок и поставив его в самом начале спуска, Виктор с дядей Викентием обогнули дом, немного постояли на улице, а потом отошли к подъезду и осторожно заглянули вовнутрь.

— Вроде тихо…

Дядя Викентий посмотрел сквозь лестничные марши наверх. Там, похоже на третьем этаже, горела электрическая лампочка, и ее отсвет кое-как освещал ступеньки.

— Точно, тихо, — согласился Виктор и заключил: — Возвращаемся…

Они вытянули уже остывшее тело из машины и, подтащив к самому углу, положили так, что казалось, будто «Петрищенко» ударился головой именно здесь. Когда все было сделано, Виктор неожиданно предложил:

— А что если мы пошумим тут малость? Вроде как драка, а?..

Пару секунд дядя Викентий обдумывал предложение и согласился, от себя добавив:

— Только не здесь. Давай в подъезде…

Почти не прячась, они вернулись к дому, зашли в тот же подъезд, и уже там Виктор, прикрыв на всякий случай парадное, поднялся на один марш. Потом с криком: «А, собака!.. Стой!.. Стой!..» — затопал сапогами, сбегая вниз ступеньками по-ночному гулкой лестницы.

В свою очередь дядя Викентий громыхнул дверями и завизжал каким-то старческим фальцетом:

— Ты до кого ходыв?.. Га?!. До кого?!

Наделав шуму на весь подъезд, дядя Викентий и Виктор, изо всех сил топая сапогами, выскочили на улицу и бегом понеслись за угол. Тут дядя Викентий, заметив, что в некоторых окнах вспыхнул свет, неожиданно нагнулся, выхватил из кобуры пистолет «Петрищенко», вложил ТТ в ладонь погибшего и пару раз нажал на спуск.

Тишину ночной улицы разорвал грохот выстрелов, и дядя Викентий кинулся к «опелю», едва успев остановить Виктора, который уже собрался запускать мотор.

— Стой! Давай тихо… Вручную…

Они дружно навалились, и «опель», сдвинувшись с места, неслышно покатился по булыжнику плохо различимого в темноте спуска…

* * *

Возле длинного дома по улице Монополевой суетились военные. Пожилой седоватый следователь, присев на корточки, тщательно осматривал булыжник проезжей части и тротуар, в то время как остальные молча наблюдали за его действиями. Так продолжалось довольно долго, до тех пор, пока из подъезда не вышел помощник следователя и не присел рядом с начальником.

— Ну, что тут?

— Да вроде проясняется, — следователь вытер испачканный палец, которым только что щупал тротуарный бордюр, и, будучи педантом, добавил: — Кажется…

— А что, есть сомнения? — судя по тону, помощнику все давно было ясно.

— Сомнения всегда есть… — следователь выпрямился. — Как у тебя? Что-нибудь есть?

— Признаться, мало, но все-таки… — помощник хотел выглядеть посолиднее и, докладывая, встал смирно. — Одна жиличка, как дверьми грымнули, за окно посмотрела. Заметила, как двое пробежали. Вроде впереди кто-то цивильный бежал, а сзади, вроде как за ним, военный. Но описать не может, темно было все-таки…

— Конечно, темно, — согласился следователь и, уже начисто вытирая платком ладони, заметил: — Однако увидела. Другие тоже должны были на выстрелы среагировать.

— Они и среагировали, — помощник пожал плечами. — За оружие и к двери.

— Ясно… — следователь вздохнул. — Значит, сюда никто не выходил?

— Никто. Говорят только, патрульные почти сразу прибежали и допытываться начали, где стреляли да кто стрелял, а уж потом на убитого натолкнулись и подобрали.