Обязательно должна быть надежда

К десяти появилась и сама длинная, анорексичная начальница, занимавшая большой стол у противоположной от входа стены. Она раздвинула горы бумаг, в том числе пожелтевших и порядочно запылившихся, освободила на столе пятачок размером с тетрадный лист и выставила на него косметические инструменты.

Так всегда начинался рабочий день отдела.

— Вероника Витальевна, я сегодня по графику на территории. У меня трое. Вернусь, думаю к четырем-пяти, — сообщил Эдик начальнице. Он уже оделся и не торопясь укладывал в портфель документы.

— Хорошо, Эдуард Романович, если не будете успевать, обязательно позвоните, предупредите. Вы не забыли? Сегодня у Машеньки праздник. Она приглашает нас отметить это событие в ресторане после работы. Да, Машуль?

— Я смотрю, у тебя новые сережки с бриллиантами и колечко, — вклинилась Ирина Анатольевна. — Жених подарил?

— Это подарок родителей, — четко ответила Маша. — Вернее, отца. Нравится? Дать поносить?

— Обойдемся! Не жили богато и… сама понимаешь. Не всем же.

— Я заказала столик на шесть в «Марселе», — Маша повернулась к Свекольникову. — Приходите, Эдуард, и спасибо за цветы, — она тепло ему улыбнулась. — Теперь вы не сможете отказаться.

— Женихом можешь ты не быть, но на дне рождения быть обязан, — громко продекламировала толстая Ирина, предвкушавшая выпивку за чужой счет. — Правда? — Все промолчали. — Ну, а что?

Повисла неловкая пауза.

— Обязательно приду, — он скользнул взглядом по комнате, зацепившись на долю секунды за выразительные зеленые Машины глаза. — Всем до вечера. Пока!

Никто не ответил.

— Хороший парень Эдик, спокойный, неглупый, аккуратный, — произнесла из своего угла Ирина, когда за Эдиком закрылась дверь. — Хорошим мужем может стать.

— В тихом омуте, — откликнулась сидящая через стол мудрая Елена Сергеевна Петрушевич, самая старшая в отделе сотрудница, и посмотрела вправо на Машу. — Все они хорошие. Вот у меня, у племянницы, у ее дочери, второго мужа сестры был случай на работе.

— У кого? — начальница Вероника Витальевна отвела от лица в разные стороны руки, в одной из которых было зеркальце, а в другой какая-то кисточка.

— Да не важно, вы его не знаете, — продолжала усатая Петрушевич. — Примечательная в своем роде история, доложу я вам. Так вот. Пришел молодой парень на работу, а оказался мошенником. Я деталей точно не знаю, только он деньги вроде украл или собирался, а с виду приличный такой, хотя я его не видела.

— Да, бывает, — подтвердила Ирина и прошлась по кабинету, задевая по пути мебель широкими бедрами. — Сразу и не поймешь. Но у меня глаз наметан и интуиция — будь здоров, я всегда таких вижу. Я, может быть, великого образования не имею, но в жизненных науках — профессор психологии.

— Бред какой-то, — тихо пробурчала Маша.

— Машуль, а он тебе нравится? — тихо пробасила Ирина, обнюхивая розы и настраиваясь на конфликт.

— Кто, Ирина Анатольевна? — раздраженно вскинула глаза девушка.

— Ну кто… Эдик, конечно.

— А вам?

— Что мне?

— Вам нравится? Если нравится, вот и берите себе его. Мезальянсы сейчас в тренде, — маленькая Маша твердо и с вызовом посмотрела в глаза Ирины Анатольевны. — Вопросы будут?

— Может быть, поработаем? — свернула беседу завершившая утренний макияж начальница. — Дел полно, все разговоры вечером.

Женщины погрузились в работу, кабинет наполнился взаимной неприязнью и несмолкаемыми трелями телефонных звонков.

4

Со школы Эдуард мечтал о работе в милиции. Он сознательно поступил в юридический колледж, кое-как закончил его, стремился в армию, но не прошел по медицинским параметрам. Какие-то неощутимые шумы в сердце поставили крест на его мечте. Из всех ребят в классе он единственный, кто не бегал от службы, и, как назло, именно его и забраковали. Обидный парадокс. То, что в течение нескольких лет до краев заполняло его душу, мгновенно улетучилось, оставив взамен пустоту, требующую скорейшего насыщения.

Не сказать, что стремление в силовые структуры определялось исключительно жаждой борьбы за справедливость или желанием круглосуточно охранять мирный сон граждан за символическую зарплату. Скорее, наоборот — он искал надежный, необременительный способ обогащения, но и помощь спящим гражданам не вызывала в нем отторжения.

Мечта рухнула, и Эдуард впал в уныние и глубокую депрессию. С огромным трудом матери удалось пробудить в нем интерес к жизни, предложить ему другой путь к той же цели. Понимая, что сама цель ущербна, но не имея другого средства к спасению, она принялась подыгрывать сыну и предложила альтернативный вариант. Он поступил в местный политех на социологический факультет, через пару лет перевелся на вечерний и устроился на работу в собес. В дальнейшем он рассчитывал, зацепившись за госслужбу, каким-то, пока ему неведомым, образом перебраться в прокуратуру или куда-то еще, где работа заключается в контроле и надзоре. Путь небыстрый, и деятельный мозг нашего героя, вооруженный отцовским «правилом трех дней», искал любые возможности попутных заработков.

* * *