Обитатель лесов (Лесной бродяга) (др. перевод)

— Палящий Луч никогда не слышал такого имени «Темное Облако»! — отвечал молодой воин. — Чего хотят от него и кто призывает его?

— Это я — Метис! — отвечал сын Красной Руки. — Я желаю пожать руку друга.

— Если Метис желает только этого, пусть он лучше молчит, голос его мне ненавистен, как и шипенье гремучей змеи, — возразил Палящий Луч.

— Это не все! Метис держит в своей власти сына Орла и Белую Голубку Озера, которых он предлагает отпустить.

— На каких условиях хочет Метис их отпустить?

— Он объявит их свободными тогда, когда одна его рука пожмет руку Орла снежных гор, а другая руку Палящего Луча. Предводители не привыкли вести между собой переговоры, не видя друг друга в глаза.

— Орла здесь нет, а Палящий Луч никогда не пожмет руку Метиса, разве только для того, чтобы раздробить ее.

— Хорошо же! — возразил Метис. Его сверкавших ненавистью глаз команч не мог видеть. — Разве нет еще кого-то из вождей позади бобровой плотины?

— С вашего согласия я готов вести переговоры, — объявил Педро Диац, обращаясь к команчу. — Эй, Метис! Здесь находится предводитель мексиканских золотоискателей, я заменю вождя.

— Мы будем вести переговоры между собой, — объявил Метис. — Могу ли я, полагаясь на слово, подойти один без оружия и только с одним вооруженным спутником? Согласны ли вы со своей стороны сделать то же самое?

— Да, — ответил честный авантюрист, — я ручаюсь вам моей честью и первый подам пример.

Метис кивнул своему отцу, и они обменялись многозначительными кивками.

— Не зевать! — тихо произнес Метис.

— Мой брат слишком доверчив, — заметил команч, — ядовитая змея бывает гораздо опаснее тогда, когда поет жаворонком.

— Вильсон! Вы стреляете, как Вильгельм Тель, — сказал англичанин, — сопровождайте этого молодого человека и охраняйте его.

Послышался треск кустарника. Оба степных разбойника появились на опушке леса в ту минуту, когда Диац и Вильсон, тоже одни, ступили на плотину. Метис подвинулся вперед от опушки шагов на шесть, между тем как Диац отошел вдвое дальше; американец остановился на плотине, опершись на свое ружье, почти в том же положении остановился Красная Рука у лесной опушки.

Твердым шагом приблизился Диац к Метису и пожал протянутую ему руку.

— Стреляй! — крикнул вдруг громко Метис, хватая другой рукой плечо авантюриста.

Ружье Красной Руки поднялось, раздался выстрел, пуля, просвистев мимо Метиса, поразила Диаца в грудь. Несчастный готов был упасть, но сильная рука Метиса удержала его, и разбойник, прикрываясь им, как щитом, стал отступать, пристально следя за ружьем Вильсона, который безуспешно старался прицелиться. Метис уже почти достиг опушки, когда Диац сделав последнее усилие, вытащил свой кинжал и воткнул его в плечо Метису. Раненый разбойник отскочил назад и, бросив бездыханное тело наземь, воскликнул:

— Вот вам труп предводителя!

Он исчез в лесной чаще, а пуля Вильсона лишь зря полетела ему вслед.

Смущение, овладевшее зрителями этой сцены при виде такого вероломства, еще не миновало, когда оба степных разбойника были уже далеко. Слышен был лишь голос Метиса, кричавшего:

— Кто из вас посмеет приблизиться, чтобы вырвать из рук Метиса дочь белого и сына Орла?

— Клянусь именем генерала Джаксона, я не побоюсь разбойника! — воскликнул Вильсон и бросился вслед.

Молодой команч с быстротой молнии успел опередить его и кинулся в чащу. За ним последовали его воины, держа в руках ружья и ножи.

Метис, знавший местность лучше их, успел добежать до просеки задолго до них.

Кровь лила струей из его плеча, но его необыкновенная сила, казалось, не слабела. Когда он достиг берега, апахи уже сидели на лошадях в ожидании сигнала для вылазки.

Красная Рука по приказанию своего сына схватил почти бесчувственную Розариту и стал приготовлять для нее лошадь, чтобы отвезти в безопасное место. Метис приблизился к Черной Птице и указал на свое окровавленное плечо.

— Теперь сын Орла снежных гор должен умереть! — сказал он. — Черная Птица не должен долее откладывать свое мщение, а то оно ускользнет от него, моя кровь требует мщения, а Метис не может поручиться за победу.

— Черная Птица прежде снимет череп с белого, — возразил вождь.

Двое индейцев слышали этот краткий разговор. Не дожидаясь дальнейших приказаний, они бросились к хижине, в которой лежал Фабиан, и в мгновение ока вытащили его за ноги. Розбуа увидел, как Черная Птица, покинув укрепления, приблизился к Фабиану. Дважды канадец прикладывался, целя в индейца, но оба раза его глаза заволакивало густое облако. Черная Птица медленно наклонился; в его левой руке сверкал нож. В эту последнюю минуту рука канадца обрела былую твердость, но вдруг внезапно выстрел заставил его вздрогнуть. Черная Птица с раздробленным черепом грохнулся наземь, прикрыв Фабиана своим телом.

— Вот тебе, красная собака, мое последнее слово!