Обитатели миража

Она не походила ни на ткань, ни на вещество: она вообще, по-видимому, не являлась чем-то материальным, хотя у меня отчетливо сложилось ощущение, что это какая-то преграда. В этом месте происходило полное исчезновение, абсолютное поглощение света; черная вуаль в одно и то же время производила впечатление невещественной и вместе с тем осязаемой субстанции. Я непроизвольно протянул к ней руку и почувствовал, что эта загадочная штука быстро отодвинулась.

– Вы так быстро хотите найти свой конец? - прошептал Радор. - Впрочем, я и забыл, вы ведь не знаете, что это такое, - прибавил он. - Если вы дорожите своей жизнью, ни в коем случае не прикасайтесь к ней. Это..

Он замолчал, ибо внезапно в непроницаемой для света завесе появилось изображение дверного проема, словно она возникла на экране кинематографа. Мы увидели комнатку, наполненную мягким розовым светом. Приподнявшись с кушеток, заваленных подушками, и перегнувшись через низкий, сделанный из какого-то материала, напоминающего джет[23], столик, уставленный цветами и незнакомыми мне фруктами, нас разглядывали мужчина и женщина.

В комнате (по крайней мере, в той части, которую я мог видеть) стояло несколько непривычной формы стульев, сделанных из того же материала, что и столик. Высокие серебряные треножники поддерживали три больших шара; именно от них исходил розовый свет. Рядом с женщиной стоял шар меньшего размера, по его розовой поверхности бежала рябь голубого света.

– Входи, Радор, входите и вы, чужеземцы, - произнес мелодичный голос.

Радор низко поклонился и, пропуская нас вперед, сделал шаг в сторону. Мы вошли, зеленый карлик последовал за нами; краем глаза я увидел, что дверной проем исчез так же внезапно, как и появился: плотная темная пелена затянула место, где он только что находился.

– Подойдите ближе, чужеземцы. Не бойтесь! - приказал звонкий как колокольчик голос.

Мы приблизились.

Даже у такого хладнокровного, трезвомыслящего ученого, как я, перехватило дыхание при взгляде на эту женщину. Никогда в жизни я не видел женщины прекраснее, чем была Йолара из города Двеллере, и никогда еще женская красота не казалась мне столь пугающей.

Ее волосы цвета спелых колосьев пшеницы обвивались вокруг головы, уложенные в царственную корону над широким белоснежным лбом с соболиными бровями; огромные серые глаза, цвет которых менялся от васильковой синевы до пурпурно-красного, когда она гневалась. Если глаза ее были серого или голубого цвета, то в них плясали маленькие лукавые смешинки, но если они темнели от гнева, то они уже больше не смеялись, о нет!

Яркое шелковое покрывало, небрежно накинутое на полуобнаженное тело, не скрывало от наших глаз сладостных очертаний округлых плеч и грудей, подчеркивая белизну гладкой, как слоновая кость, кожи.

Но при всей своей чудной красоте эта женщина производила необыкновенно мрачное и зловещее впечатление. Какая-то бессердечная жестокость угадывалась в ее музыкальном голосе и форме извилистых губ, и что особенно пугало жестокость бессознательная, естественным образом присущая ее натура. Вот девушка на розовой стене - та была действительно прекрасна! И красота ее казалась вполне человеческой и доступной; ее легко можно было представить с ребенком на руках, но эту женщину невозможно было вообразить в таком виде. Над всем ее восхитительно-прелестным обликом витала тень чего-то неземного и противоестественного.

Сладчайшим женским воплощением Двеллера была Йолара, его жрица, такая же прекрасная и отвратительная, как эта нечисть.

ГЛАВА 14. ПРАВОСУДИЕ ЛОРЫ

Пока я разглядывал жрицу, мужчина поднялся и, обогнув стол, направился к нам. Только сейчас я в первый раз посмотрел на Лугура. Он был на несколько дюймов повыше, чем зеленый карлик, и значительно шире его в плечах: с еще большей вероятностью можно было предположить в этом человеке страшную физическую силу, которой, по-видимому, обладали здесь мужчины.

Чудовищные плечи, достигавшие чуть ли не четырех футов в ширину, переходили, постепенно сужаясь, в мощные мускулистые бедра. Грудные мышцы рельефно выделялись под красной туникой. Надо лбом сияла диадема из ярких голубых камней, поблескивающих между густых кудрей серебристо-пепельного цвета.

Женщина заговорила снова.

– Кто вы, чужеземцы, и как вы попали сюда? - Она повернулась к Радору. - Или, может быть, они не понимают наш язык?

– Один понимает и может говорить... но очень плохо, о Йолара, - ответил зеленый карлик.

– Вот пусть он и говорит, - приказала она.

Но тут неожиданно подал голос Маракинов, и я поразился, как бегло и гладко он говорит - гораздо лучше, чем я сам.

– Мы пришли с различными намерениями. Я ищу знания одного рода, он, Маракинов показал на меня, - другого. Этот человек, - он посмотрел на Олафа, - ищет жену и ребенка.

Серо-голубые глаза со все возрастающим откровенным любопытством внимательно разглядывали О'Кифа.

– А зачем пришел ты? - спросила она Ларри. - Нет, я хочу, чтобы он сам ответил, если сможет, - властно заявила она Маракинову.