Обитатели миража

Йолара трижды низко поклонилась. Потом, не удостаивая всех остальных ни словом, ни взглядом, она повернулась к О'Кифу. Ставшие бездонными голубые глаза жрицы расширились, она подошла к ирландцу вплотную и, положив ему на плечи белые руки, поглядела в глаза проникновенным взглядом.

– О мой господин, - прошептала она, - слушай меня внимательно, ибо я, Йолара, дарю тебе три вещи: себя, Сияющего Бога и силу, которой обладает Сияющий Бог. И еще одну вещь я дам тебе в придачу к этим трем - власть над всем тем миром, из которого ты пришел! Все это ты получишь от меня, мой господин! Я клянусь тебе в этом, - она повернулась к алтарю и вскинула вверх руки, - клянусь Сийей и Сийаной, клянусь огнем, водой и светом[34].

В глазах жрицы сгустилась пурпурная тьма.

– Никто не посмеет забрать тебя у меня! - грозно прошептала она. - И сам ты не уйдешь от меня, даже если захочешь!

Потом быстрым движением, по-прежнему игнорируя наше присутствие, она обвила руками шею О'Кифа, прижавшись к его груди всем своим великолепным телом. Ларри крепко схватил жрицу в объятия.

Опустил голову,- нашел ее губы: они слились в страстном поцелуе!

Олаф глубоко, судорожно вздохнул, почти простонал. Но я... даже в глубине сердца я не мог осудить ирландца...

Наконец жрица, открыв ставшие дымчато-голубыми глаза, отстранилась от Ларри и пристально поглядела на него. О'Киф, смертельно-бледный, поднял к лицу трясущуюся руку.

– Вот этим я скрепила свою клятву, о мой господин! - прошептала она.

И кажется только сейчас впервые заметила наше присутствие. Скользнув по мне с Олафом пустым равнодушным взглядом, она снова повернулась к О'Кифу.

– А теперь - идите! - сказала она. - Скоро за вами придет Радор. И потом... потом пусть случится все, что должно случиться.

Она еще раз улыбнулась ирландцу, все той же сладостной улыбкой, и, повернувшись к фигурам, парящим над огромным шаром, опустилась на колени.

Тихонько мы вышли из комнаты и, не произнеся ни одного слова, направились к нашему павильону. По дороге мы слышали какой-то непонятный шум на зеленой автостраде: крики мужчин время от временя прорезал пронзительный женский визг. Сквозь щель в садовой ограде я мельком разглядел суматоху в толпе, образовавшейся на одном из мостов; зеленые карлики сражались с "ладала", оттуда, как из развороченного гигантского улья, доносилось громкое монотонное гудение.

Едва лишь мы вошли в нашу комнату, как Ларри, закрыв лицо руками, повалился на один из диванчиков. Олаф с немым упреком смотрел на него. Ларри опустил руки и поглядел ему в лицо, потом перевел взгляд на меня.

– Я ничего не мог с собой поделать! - чуть ли не с вызовом сказал он. Боже, что за женщина! Я не мог ничего сделать!

– Ларри, - осторожно спросил я, - почему бы тебе не сказать ей, что ты не любишь ее? Почему?

Он изумленно уставился на меня и, как прежде, озорные смешинки запрыгали в голубых глазах.

– Вас, ученых, ничем не прошибешь! - воскликнул он. - Если вам на голову свалится огненный ангел и потащит вас за собой, воображаю, док, с каким достойным видом вы приметесь объяснять ему, что вовсе не хотите гореть в пламени. Ради всего святого, Гудвин, не городите ерунду! - закончил он почти раздраженно.

– Нечистая сила! Нечистая сила! - монотонно бубнил норвежец, произнося эти слова, как заклинание. - Все здесь порождение зла: Трольдом и Хельведе вот что это такое. Ja! И эта djavelsk красоты, она просто шлюха этого Сияющего дьявола, которому они все тут поклоняются. Я, Олаф Халдриксон, я знаю, что она имела в виду, когда обещала тебе, Ларри, власть над всем миром! Ja... можно подумать, что в нашем мире и сейчас мало всякой нечисти.

– Что? - одновременно вскричали мы с Ларри.

Олаф предостерегающим жестом прижал палец к губам и снова замолчал с угрюмым видом. Снаружи послышались шаги по мозаичной дорожке, и перед нами возник Радор.. до неузнаваемости переменившийся. На необычайно торжественном лице не осталось и следа от обычной его глумливой ухмылочки.

Он отдал честь О'Кифу и Олафу, приветствуя их тем же образом, каким (я видел это раньше) он обращался только к Йоларе или Лугуру. За стеной вспыхнул шум драки и замер в отдалении.

– "Ладала" разбушевалась! - сказал он. - Вот что могут натворить двое храбрых мужчин! - Он помолчал в задумчивости. - Кости и прах не станут драться друг с другом за место у кладбищенской стены, - загадочно изрек Радор, - но если кости и прах вдруг обнаружат, что они еще живьц.

Он резко оборвал себя, обратившись глазами к внезапно пробудившемуся шару, из которого послышалось неразборчивое бормотание.

– Афио Майя прислала меня приглядеть за вами, пока она не призовет вас к себе, - громко и четко объявил он. - Там будет пиршество! Ты, Ларри, и ты, Гудвин, - пойдете туда. Я останусь здесь, с Олафом.

– Смотри, чтобы с ним не случилось ничего плохого! - вырвалось у Ларри.

Радор прикоснулся руками к глазам, приложил их к груди.

– Я клянусь тебе в этом Древними Богами, моей любовью к вам и тем, что вы совершили перед лицом Сияющего Бога, - прошептал он.